Солнца двух миров

– И ты пришёл познакомиться с такими исключительными нами?
– Файрен усмехнулся.

Холод призрака оттаял его. Оранжевые глаза Сирасма сверкнули, и Файрену вдруг показалось, что он усмехнулся в ответ.

– Я хочу знать, что ты видел.

Рина напряглась. Она тоже хотела это знать, а Файрен до сих пор не рассказал. Файрен покачал головой.

– Я видел ужас в глазах Лаинь. А ещё, до этого, две фигуры за песчаной бурей.

– Кто такая Лаинь?
– ровно спросил дух.

– Моя подруга.

– Человек?

– Да.

– Что её напугало?

– Не знаю, - Файрен отвёл взгляд, мучимый чувством стыда, что погасил видение, не выдержав наплыва эмоций.

Рина и Сирасм были разочарованы. Дух кивнул и ушёл, не обещая новой встречи. Рина встала и подошла к воде.

– На память, - прошептала она, отдавая реке Эсвейна любимое украшение, слившееся синевой с её водами.

А Сирасм, обратившись ветром, полетел сквозь слои пространства - духам ведомы свои порталы. Его путь лежал по сходной траектории с путём людей, с которыми он только что повстречался, но дух не задумывался об этом. Прибыв на место назначения, он окутал сидящего на крыльце с сигаретой эсвинца. Чёрные волосы последнего закружились. Наверное, Сирасму нравилось путать их так, чтобы они почти полностью скрывали своего обладателя.

Ливейра вышла на крыльцо, почувствовав присутствие духа.

– С возвращением, - улыбнулась она.

Сирасм поприветствовал её в ответ, разметав её волосы.

– Ложная тревога, - сказал он наконец.
– Я ничего не узнал о причинах беспокойства Долины.

– Она тоже почувствовала приближение роковых событий, - сказала Ливейра.

Эм выпутался из своих волос и продолжил курить.

– Ты не знаешь человека по имени Лаинь?
– спросил разрушитель.

Эм нахмурился.

– С чего бы вдруг ты стал интересоваться людьми?

– Он ревнует, кажется, - улыбнулась Ливейра, сплетая свои золотистые пряди с волосами Эма.

Сирасм промолчал.

На следующем собрании Ливейра заметила отсутствие Цвера. Это удивило её, поскольку ни разу прежде ему не случалось пропускать назначенные встречи. Она попыталась связаться с ним по ментальной связи, но его образ, к которому она взывала, оказался будто бы отгорожен стеной.

Парейн выступал с докладом о новостях.

– Усилились волнения в Шоистрии, их митинги грозят достигнуть уровня гражданской войны. Феора оспаривает границы с Эсвейном и требует предоставления ей права использования воздушного пространства. Пока что ведутся переговоры и военных действий не намечается. У нас всё спокойно в отношении политики, но в конгрессе магов стало известно, что группа добровольцев активно занимается поисками Часов Судьбы. Мне это кажется дурным предзнаменованием. Что касается ткани мироздания, недавно были волнения в Долине Снов. Среди разрушителей и других духов ветра происходит что-то странное - их становится всё меньше. Кроме Долины снов, оживление и неожиданные явления также происходили в Поющем лесу и Долине Мёртвых. Таким образом, из восьми заповедных мест двух миров никакого беспокойства не представляли только Равнины Ветра и Эуцерейн. По-прежнему рекордны разрушения Феоса - на этой неделе было покинуто шесть поселений.

– Мы - воины апокалипсиса, - усмехнулась белокурая малышка, парящая под потолком.

Парейн взглянул на неё с неведомой тоской.

Пришло время обсудить представленные новости.

– Духи ветра говорят, что их призывает Создатель, - рассказал Эм.
– Нет, - ворчливо ответил он на потёкшие вопросы, - они не рассказывают, для чего. Это же духи ветра.

– Я видела, что было в Долине Мёртвых, - прозвенел голосок тьеты.
– Мёртвые просыпались.

Долина Мёртвых, одно из восьми заповедных мест двух миров, находящаяся в Циасе, была самой мрачной из всех. Её населяли призраки. Энергетика этого места была такова, что неупокоенные души чувствовали себя там максимально комфортно. Поэтому те духи умерших, которые обладали достаточной силой для перемещений, стекались туда с того самого времени, как Долина была создана Ветром. Каждое из заповедных мест обладало особой энергетикой. В Долине Мёртвых энергетика была весьма беспокойной. Тех, кто туда приходил, часто преследовали мучительные противоречия, раздоры внутри собственной души. Только сильным и гармоничным личностям удавалось избежать дискомфорта в этом странном месте, небо над которым всегда было застлано настолько плотными облаками, что там никогда не бывало не только солнечно, но и достаточно светло, чтобы не напрягать зрение, чтобы чётко рассмотреть окружающее. Ходили слухи, что на территории долины находится несколько забытых кладбищ. Те, кто не хотел расставаться с умершими, которые были им близки и дороги, надеялись, что похороненные в зачарованном месте вернутся к ним в виде духов, которые будут обладать большой силой и смогут общаться со своими живыми близкими. Никто не знал наверняка, увенчались ли успехом подобные эксперименты. Захоронения давно затерялись, а желающих их искать и раскапывать могилы не находилось. До наступившей смутной эры.

Хорошенькая тьета прилетела в центр круга собравшихся, чтобы рассказать свою историю.

– Мне не нравится Долина Мёртвых. Я была там по поручению Уэтера. И видела этих странных шоистрийских магов. Им тоже не очень хорошо было в Долине, как мне показалось, но они отлично держались. Они читали заклинания и будили мёртвецов, зарытых на территории долины. Мне показалось, что они собирали отряд для своей армии.

Собравшиеся молчали, обдумывая услышанное. У каждого были свои мысли на этот счёт.

Ливейра думала о том, что не впервые услышала о некромантии, о том, что Уэтер слишком уж любит таинственность, раз почти заставил каждого поверить в уникальность своей миссии, а на самом деле просто разослал их по разным заповедным местам, а ещё о том, куда же пропал Цвер. Он привлекал её больше всех среди людей, в обществе которых она собиралась латать ткань мироздания. Эм иногда шутливо упрекал её в том, что ей свойственна симпатия к людям, а она улыбалась в ответ, утверждая, что испытывать ко всем симпатию заложено в природе их расы. Ливейре нравилась неподатливость Цвера, в нём был стержень, возможно, более прочный, чем в Уэтере, который собрал их и вёл за собой, направляя и руководя. Напускное высокомерие вожака, граничащее с самодовольством, его покорность её очарованию делали его не слишком интересным для эсвинки. Цвер умел оставаться безразличным. Его симпатия к ней была похожа на то, что могли к ней испытывать другие эсвинцы или же неподвластные их магии тьеты. Но тем не менее этот юноша во всём оставался человеком. Ливейра вздохнула с облегчением, когда смогла наконец нащупать его образ. Он откликнулся, успокаивая, подтверждая, что всё в порядке и волноваться не о чем. Она так и не узнала, что в тот вечер Цвер получил предложение оказаться на совсем другой стороне. На стороне того, у кого не было союзников среди людей.

Цвер предавался медитации, когда получил неожиданное послание. "Воины апокалипсиса", как их окрестила тьета, привили ему эту привычку. Особенно эсвинцы настаивали на том, чтобы его способности к расслаблению и успокоению сознания углубились. Цвер был доволен, заметив, что, лишаясь накипи эмоций, его магическое зрение приобретало особую остроту, а многочисленные заклинания, прежде требующие усилий, давались легко и непринуждённо, как будто дух его вдруг укрепился, а сила возросла. С основами освобождения сознания был знаком каждый маг, этому учили и в Академии, посвящая своеобразные зарядки на практических занятиях приобретению нужного состояния, но уроки Ливейры оказались весьма ценны, хотя прежде юноша и не догадывался о том, насколько это может быть важно.

Его транс прервали нежно, будто возникла лёгкая, едва ощутимая помеха, заставившая Цвера медленно сосредоточить сознание и осмотреться. Низкий, глубокий голос. Имеющий общие нотки с печатью Ливейры, но незнакомый. Эсвинка? Возможно.

– Я хочу поговорить с тобой.

Настойчивая, уверенная в себе дама. Цверу представилась высокая стройная женщина с соблазнительными формами в длинном вечернем платье с аккуратно улёгшимися вокруг головы спящими эсвинскими волосами.

Цвер согласился на встречу, надеясь, что она прояснит ему, где незнакомка считала его мыслеобраз. Старое здание в центре Тэввы, утопающее в усталой летней зелени, куда его пригласила Белэсс, ничем не выделялось среди окружающих домов. Внутри было немного мрачно, но очень свежо, хотя Цвер ожидал, что его встретит затхлость, свойственная домам одиноких старух. Он не искал корней этого ожидания, лишь удивился свежему и чистому воздуху комнат. Лёгкий указатель, шар, сплетённый из вихрей тумана, привёл его в гостиную, отрезанную от внешнего мира плотными шторами и магическими барьерами. Она была похожа на его представления о ней - красивая женщина лет тридцати, статная, ухоженная, с властным взглядам и удивительно чёрными волосами и глазами. Её внешность была очень необычной, какой-то неправильной, нечеловеческой. Цвер, к своему изумлению, не мог определить, к какой расе она относится. Различия между людьми, эсвинцами и тьетами были настолько очевидны, что спутать их было невозможно. Остановившись на версии, что перед ним полукровка или пришелец из иного мира, молодой человек сосредоточился на беседе, перестав разглядывать хозяйку.

– Кому я обязан честью знакомства с Вами, миледи?
– спросил он, расположившись на низком диване перед столиком с бокалами, наполненными какой-то особенно прозрачной и вкусной водой.

Белэсс смотрела на него изучающе. Цвер чувствовал, как по нему скользят, будто раздевая душу, струи чужой магии. Ему было неуютно.

– Позволишь мне оставить атмосферу загадочности?
– спросила она, зажигая мерцающие свечи, плавающие по комнате, будто неровные отсветы пламени должны были подчеркнуть её слова.