Солнце Бессонных

Теперь это был другой Калеб. Хладнокровный художник, отстраненный, не замечающий никого вокруг, и думаю в этот момент, он совершенно забыл обо мне, словно перед ним был простой натюрморт.

Я задумалась, почему же Калеб не понимает моего страстного желания стать такой же, как он, как родители? Разве я так много потеряю? Я не хочу знать, когда и как время изменит меня. Даже представлять не хочу, что однажды утром, посмотрев на себя в зеркало, больше не увижу себя прежней. Но страшней всего не это, а то, что, старея внешне, мы еще и перестаем быть теми, кем были в душе. А и, правда, зачем одеваться, слушать музыку, ходить в кино и понимать молодых, если и сам уже стар?

Мне хочется соответствовать Калебу. И по-прежнему оставалась причина, о которой Калеб до конца не знал - месть! Я, как и раньше, хотела мести, только теперь месть не была единственной двигающей силой. Главным для меня был Калеб, и чтобы вечно обладать им, я смогу выбрать его образ жизни!

Такого молчаливого вечера у нас еще не было. Выглядело все так, словно Калеб впал в транс и не замечал меня. Когда он вновь начал двигаться и говорить, я с облегчением вздохнула и лишь теперь поняла, в каком сидела напряжении. Ноги и руки затекли, шею и поясницу ломило, но, увидев его искрящийся взгляд, забыла обо всем. Мне редко приходилось видеть Калеба столь счастливым.

– Я могу увидеть?
– когда мне, наконец, довелось встать, то я первым же делом хотела видеть, ради чего выдержала несколько часов полного молчания, скрашенного музыкой.

– Нет, это будет подарок и сюрприз.

Сюрпризы я не любила, как и цветы, сказать же ему такое сейчас, когда его лицо сияло, я не посмела. Сюрприз, так сюрприз, смирилась я.

– Хочешь домой?
– промывая кисти в растворителе, сочувственно спросил Калеб.
– Понимаю, тебе тяжело было сидеть так долго, к тому же, я не разговорчив, когда рисую.

– Это мягко сказано, - фыркнула я, и чтобы избежать искушения смотреть на работу, выскользнула в туалет, а из него на кухню. Запахи краски и растворителя нагоняли на меня не тошноту, а голод.

Спустя несколько минут ко мне присоединился Калеб. Он ласково обнял меня, и мне стало все равно, что он так долго со мной не говорил. Его глаза, потемневшие за те две недели, что мы провели вместе, не утратили яркости. И даже теперь я смогла рассмотреть в них те вспыхивающие искорки, по которым различала, что он хочет меня поцеловать.

Совершенно легкий, подразнивающий поцелуй перешел в бурное проявление наших чувств. Мы так долго сдерживались и старались держать дистанцию в последнее время, что теперь я просто потеряла над собой контроль.

Когда мы оказались в спальне Калеба, я даже и не подумала останавливаться, он тоже. Калеб прежде ко мне не прикасался так, как сегодня. Его рука мягко прошлась по моей груди, а мне показалось, что в комнате в этот миг засветилось сотни лампочек.

Забыв, насколько близка опасность, я прогнулась навстречу его ищущим рукам, но, простонав, он отстранился и сел ко мне спиной.

–  Калеб?
– от разочарования и напряжения мой голос дрожал.

–  Прости меня, - хрипло произнес он. - Ты же понимаешь,... нам нужно сдерживаться... и это очень трудно...

Я коснулась рукой его спины, и тело его откликнулось на это прикосновение. Он хотел меня, мы оба это знали. Но он был прав, все это так рискованно, и недопустимо.

– Больше ничего не будет, - уверено сказала я, чтобы изгнать из его сердца чувство вины. Мне было больно видеть, как он страдает.
– Мы потерпим, и со временем все измениться.

– Не успокаивай меня, я действительно виноват. Все контролировать должен я, а не ты, моя хрупкая, маленькая девочка.

– Думаю, наша бесконтрольность о многом говорит, - я лукаво улыбнулась.

Калеб лег рядом на диван, но нас разделало достаточно расстояния, что я могла протянуть руку и дотронуться до него.

– Что после рисования, тебе меня лучше не видеть, ты тогда слишком... страстен, - продолжила я.

Калеб мягко рассмеялся, словно я сказала какую-то шутку. А раз он не был зол, то все в порядке.

Я смогла еще доесть разогретую мной еду, и только потом Калеб проводил меня к машине. Со мной он не поехал, так как сегодня была ночь охоты, и на нее идут все. Ему же хотелось еще приготовиться, и не мелькать лишний раз около моего дома.

Следя за дорогой, я невольно вспоминала все, что между нами было, и сравнивала с теми короткими объятиями и поцелуями, что были у меня когда-то с моими парнями. Они не шли ни в какое сравнение с тем, что я чувствовала рядом с Калебом, и тем, как его руки прикасались ко мне.

Как же все изменилось.

Я решилась позвонить Ричарду и немного рассказать ему о нас с Калебом. Он знал уже многое из рассказов родителей, и все больше жаждал познакомиться с возлюбленным сестры, но и он, и я, и даже родители, знали - только не в этом году. Мизери уже намного лучше реагировала на людей, но не настолько, чтобы тащить ее в город, полный свежей крови. В данный момент в ее теле шло умирание плоти, и она должна была чувствовать себя не лучше, чем я во времена первой тошноты.

Меня охватила тревога, я понимала, со мной будет то же самое, когда и я решусь измениться. И значит, на долгое время нужно будет уехать от родителей, детей, друзей, но это ничтожная плата, особенно если любимый будет рядом.

Еще никогда ранее я не была так уверена в себе и своем выборе.

Глава 18. Ночная прогулка

Эмили Дикинсон

Когда уходит ночь.

В преддверии рассвета.

Сон можно превозмочь,

И получить ответы.

Не упусти момент,

Сосредоточь внимание.

С небес прольется Свет,

Заполнив ожидание.

Как тонкий волосок

Бывает промежуток.

Боль просверлит висок,

И станет не до шуток.

Но сумрачный вопрос

Внезапно станет ясен.

Так будто ты дорос

До Бога в одночасье.

(Елена Косцынич перевод)

Эмили Дикинсон

Любимые не могут умереть.

Любовь в себя вмещает Вечность.