Солнце Бессонных

И хотя я пообещала Оливье хранить их секрет, был один человек, с которым я просто обязана поделиться.

Калеб ждал меня, впрочем, как всегда, но нашему времяпровождению помешал нежданный гость. Только я зашла в его дом, и Калеб поцеловал меня, раздался звонок в дверь.

– Ты же слышал, что кто-то идет!
– я обвиняюще ткнула его в бок, и поморщилась от неприятного ощущения, когда смещаются суставы. Он был намного крепче остальных парней.

Калеб улыбнулся беззаботной мальчишеской улыбкой и нарочито медленно пошел к двери, чтобы я успела юркнуть в гостиную. Следом за мной здесь появился он и Ева, причем настолько расстроенная, что даже не поинтересовалась, почему я в доме Калеба.

– Что случилось?

Я немало встревожилась, когда Ева упала на диван и разрыдалась. Минут пять прошло, прежде чем мы смогли получить вразумительный ответ.

– Лари - свинья!

Ничего удивительного, это я поняла еще в день нашего приезда с кемпинга, хорошо хоть она тогда послушала меня. Но стоило мне это почти четырех дней укоризненного молчания.

– Он что-то с тобой сделал?

Раньше мне не приходилось видеть Калеба таким собрано-холодным и, в то же время, злым. Укол ревности на миг затуманил мой разум, но потом я заставила вспомнить себя, что они почти как брат и сестра, Калеб любит меня, а Ева - Грема.

Стоило подумать о Греме, как он появился в доме, радостно насвистывая и неся в руках пакеты с едой, которую, как и предыдущую, придется съесть мне. Он быстро оценил ситуацию и тоже вклинился в группу поддержки. Лучше бы он этого не делал. Увидев лицо любимого ею человека, Ева разревелась пуще прежнего. Но у меня не было никаких доводов, чтобы удалить отсюда Грема, и я просто забрала Еву в ванну.

– Так что, все-таки, случилось?
– я яростно умывала распухшее, красное лицо Евы, и уже не могла ждать, когда икота и отдышка у нее пройдут.

– Он рассказывает обо мне всякую ерунду. Будто бы мы с ним спали!

Это еще не худшее, - подумала я, человек, о котором говорили и более ужасные гадости, но не стала такого говорить вслух. В данный момент для нее худшим было как раз то, что произошло.

– После того, как узнали о моей беременности в той школе, я тоже узнала о таких толпах парней, с которыми переспала, что мне пришлось бы с ними спать, начиная с детского садика, чтобы заполнить все ночи.

Ева нервно хихикнула, и я поняла, что меня ожидает еще минут пять истерики. И смех не худшее из того, что я могла выбирать.

– Ну что будем делать?
– осведомилась я, желая узнать, как Ева будет бороться с этим.
– Можем попросить Калеба вырыть яму на заднем дворе, а потом похороним его живьем.

Ева сначала не поняла, шучу я или же говорю правду. Спустя миг, она разразилась хохотом, и мне опять пришлось ее умывать. Пока она смеялась, я выглянула в коридор - там ожидал Калеб.

– Сделай крепкого, сладкого чаю, - скомандовала я, и он бросился выполнять. Мне не хотелось бы, чтобы он слушал все то, что я говорю Еве.

– Нет, похоронить заживо - это слишком ужасно. Никому не пожелаю такой смерти, - содрогнулась Ева, когда ее самочувствие пришло в относительную норму.

Мы не спеша покинули ванну, и я повела ее на кухню, к тому времени Евой владела отстраненность и апатия - последствие истерики.

Калеб ждал на кухне, злой и нервный, глаза его темнели с каждой секундой. Мне стоило бы волноваться, будь это кто-то из моих родителей, но только не за Калеба - его выдержка была железной.

– Я же просил тебя еще тогда не связываться с ним, - ворчал Калеб, помогая мне усадить Еву на стул.

– Он скользкий, разве ты этого не видишь?

– Уже вижу, - тяжело вздохнула Ева, и большего мы так и не смогли от нее добиться.

Она выпила чай, и так и не спросив, что здесь делаю я, засобиралась домой.

– Разве ты ее такой отпустишь?
– Грем вышел на шум в холл. Его брови хмурились точь-в-точь, как у Калеба. Серебристые глаза по-доброму смотрели на Еву. Хорошо, что она этого не видела - это было не то чувство, что она ожидала от Грема. Кому как не мне это знать.

Мы как раз пытались отговорить Еву идти самой, и предлагали отвезти, но она наотрез отказывалась.

– Никаких отговорок, - воспротивился ее словам Грем. Отставив книжку, что держал в руках, он схватил свою куртку и ключи от машины Калеба. Когда Ева поняла, что везти ее домой будет Грем, протесты прекратились. Увидев удивленно изогнутую бровь Калеба, я тихо прошептала ему:

– Путь уедут, я тебе объясню.

Грем нахмурился, услышав мои слова, но я знала, что воспримет он их иначе. Подумает, что я захочу рассказать, от чего плакала Ева. Ах, эти наивные мужчины.

Когда со двора отъехал синий джип, Калеб в насмешливом жесте притянул меня ближе и обнял.

– Думал, никогда не смогу тебя уже обнять.

Пару минут мы так постояли, но стоило вернуться к представшей картине.

– Что это было? Ева не хотела ехать с нами, а когда предложил Грем - согласилась.

– И какие у тебя предположения?
– усмехнулась я. Калеб был мастером по догадкам, так пусть разгадает и это.

– Еве нравиться Грем?

– Можно подумать, раньше ты такого не замечал?
– парировала я.

Калеб нахмурился. Лицо его посуровело и утратило на краткий миг свою не природную привлекательность, и он стал похож на простого, ужасно красивого парня.

– Несколько раз мне казалось,... но я не мог и поверить в такое!

– Ну вот, тебе не показалось.

Мы все же, наконец, попали в мастерскую, но складка между его бровей так и не исчезла. Больше мы про случай с Евой в этот вечер не разговаривали. Точнее говоря, в этот вечер мы почти ни о чем не разговаривали. Когда Калеб начал работать, его как будто вдруг не стало в комнате. Мой улыбчивый и веселый Калеб, уступил место сосредоточенному старику.

– Какой ты меня нарисуешь?

– Увидишь, - Калеб улыбнулся, но его голос был ровным, лицо бесстрастным, и, смотря на этот бледный благородный профиль, я ощущала, какая пропасть времени разделяет меня и его. Могли ли мы действительно быть вместе, как о том говорит он?

Во время работы, темные волосы упали на лоб, придавая ему совсем мальчишеский вид. Ну как можно быть таким притягательным и равнодушным одновременно? Наверное, я всегда буду сомневаться в его любви. Ну зачем ему я?

Для меня существовал только один Калеб, но я знала, что их двое. Один, которого я знала и видела каждый день, и при виде которого мое сердце замирало. И другой Калеб, которого я все же не могла любить меньше, но которого не знала. Тот другой обитал в том мире, в котором и все подобные ему. В мире жажды и крови, и ежедневного выбора - убивать человека или нет. И не знала я его таким, каким он был на охоте. Тот Калеб просто обязан был убивать и проявлять свои инстинкты. Мой же Калеб, всегда был трепетен ко мне, нежен, внимателен.