Солнце Бессонных

Я ведь и так сэкономила на гитаре, так что могла позволить себе все это.

Он понимающе кивнул, держа в руках мою безлимитную кредитку. Я сомневалась, что сюда кто-нибудь входил с подобной. Ко мне вернулось былое превосходство, но я подавила его, взглянув на Бет и Еву.

– Ты тратишь ужасно много денег, - почти обвинительно сказала Бет, когда мы вышли на улицу.

– Через месяц у меня день рождения, - меня встревожили слова Бет. Я с тяжелым сердцем поняла, что придется соврать. Рано или поздно кто-то должен был заметить мои колоссальные затраты, и поинтересоваться, откуда у профессора такие деньги.

– Дядя Прат выделил мне на гитару деньги. Кстати, машина - это тоже его подарок. Он вряд ли сможет попасть на мой день рождения, вот и разрешил купить его уже сейчас.

– А чем занимается твой дядя, - поинтересовалась Ева. Я заметила, что их заинтересовал рассказ о дяде, раньше они о нем ничего не слышали.

– Бизнес, - коротко отозвалась я, и постаралась не смотреть им в глаза, - отсюда отец знает Гроверов.

Когда врешь, главное не забывать приплести кого-то знакомого, который будто бы может подтвердить твои слова, так человек, которому ты врешь, сразу же расслабится. Это было первое правило, как умело лгать, которому меня научил Ричард.

– Да, кстати, - добавила я, - у меня еще есть брат. Он сын Прата. Его зовут Ричард.

– Ты никогда нам не рассказывала, - казалось самолюбие Бет задето. Она считала, что она моя лучшая подруга, а значит, должна быть в курсе всех аспектов моей жизни.

– Прости, я вам еще много чего не рассказывала, - мне стало обидно. Разве я обязана делиться с ней всем, что произошло со мной в последние пять лет? А потом я раскаялась, понимая, что Бет вовсе не преследует какие-то свои личные цели. Мне-то она точно рассказывала о себе все. А вот я, пока что, не могла преодолеть в себе тот барьер недоверия к друзьям, что возник у меня после Чикаго.

– Но у нас еще много времени впереди, чтобы я тебе рассказала, - улыбнулась я.

Бет с недоверием посмотрела на меня.

– Это звучит как предложение руки и сердца, - рассмеялась она, и примирительно обнимая меня.

– Ну, почти, - согласилась я, - скорее как предложение любви и вечной дружбы. Я хочу, чтобы ты знала, что ты и Ева здесь, мои самые близкие друзья.

Ева как всегда застенчиво и мило улыбнулась, Бет же торжествовала. Все-таки она для меня важнее Евы. У Евы зазвонил телефон, и мы с Бет, наконец, отпустили друг друга.

Подтащив гитару к машине, Бет открыла багажник и застонала. Места куда положить гитару уже не было. Мы вдвоем немного сдвинули пакеты с одеждой и обувью, и, наконец, впихнув туда инструмент, с трудом закрыли багажник. Я ожидала, что она что-то скажет насчет кучи пакетов, и количества того, что я купила, но ее опередила Ева. Она хмурилась, обращаясь к нам.

– У меня плохая новость.

– Что-то случилось?
– встревожилась Бет, а мое сердце замерло. Самые дурные мысли вмиг посетили мою голову. Я первым делом испугалась за свою семью.

– Нам еще ненадолго придется задержаться. Оказывается, покупку продуктов оставили нам.

Я облегченно вздохнула. Это показалось ерундой, по сравнению с тем, что предстало перед моими глазами, когда она сказала о плохой новости.

– Ну, это не страшно, а то ты сказала это с таким лицом, будто кто-то умер, - возмутилась Бет.

Мы расселись по местам. Ключи у меня вновь отобрали, и я подумала, что у Евы это уже входит в привычку.

Благо на заднем сиденье оставалось еще много места, и мы смогли купить все необходимое. В супермаркете работала одна из прихожан маминой церкви. Мне пришлось выслушать и ответить на все ее занудные вопросы, рассказать, как поживают родители и обязаться передать им привет. Когда я смогла от нее отделаться, девочки уже ждали меня в машине.

– Я думала, она от тебя не отстанет, - злилась Бет. Уже темнело, и все мы были уставшие. Ева переживала - предстоял еще путь домой по шоссе, а она, как и я, не была любительницей машин.

Я уже и забыла, какое утомительно дело - прогулка по магазинам. Утренний ажиотаж спал, и все, о чем я могла мечтать - это ванна и кровать. Ну и, несомненно, поесть. Мое недомогание уже совсем прошло, и я с наслаждением думала о том, что же приготовила мама.

В машине я разулась, и тихая музыка, которую включила Ева, а также мелькание деревьев за окном, навевало сон. Но не могла же я заснуть в машине - мне еще предстояло развести девочек.

Когда мы въехали в город, я так без кроссовок и села за руль. Нам пришлось поменяться, чтобы я могла отвезти по домам подруг.

Когда мы остановились во дворе Бет (я чувствовала, как от влажной холодной земли, в мои ноги пробирается холод), я приветливо помахала маме Бет, и, оглянувшись на машину, спросила:

– А что делать с пакетами?

– Не переживай, Теренс сказал, что кто-то за ними обязательно приедет. Думаю, это и будет он. У него дома в подвале такая холодина, что продукты постоят там в целости и сохранности.

– А теперь, скорее, в машину, не могу смотреть, как ты в одних носках стоишь здесь, - она почти затолкала меня в салон, и ушла в дом лишь когда я выехала на дорогу.

Слова Бет успокоили меня, и я поехала домой, усталая, но счастливая. Завтрашний день сулил так много интересного, а этот подходил к концу. Наконец-то хоть один день я провела только для себя. И почти не вспоминала о Калебе.

Но мои пальцы намертво схватили руль, когда я увидела знакомый темно-синий джип на нашей подъездной дорожке. Мои фары выхватили из темноты его силуэт. Калеб стоял, прислонясь к периллам крыльца.

Припарковав машину около его, я обулась и на негнущихся ногах пошла к дому. Джип Калеба загородил мне дорогу к гаражу, зато то время, что я шла, дало мне передышку.

Я подошла к Калебу ближе, чем стоило, и остановилась. Он молчал, я тоже. Казалось, всего лишь позавчера мы вместе залезли в школу, но теперь все изменилось. Между нами еще оставался воскресный разговор. Я вглядывалась в его знакомые черты и думала, что и он изменился. Но что именно это были за изменения, не могла понять.

– Я рад, что вы вернулись на этот раз из Лутона в целости и сохранности!
– голос Калеба в темноте прозвучал чуждо.

Он был холоден и вежлив, ни тени той веселости, что была в среду. Почему-то мне захотелось ударить его по этой надменной физиономии, полускрытой от моих глаз.

Я вздохнула и подумала: когда же прекратится это желание причинить ему боль? Ну, разве он виноват, что не любит меня?

– Да уж, как видишь, - сухо отозвалась я, - ты, наверное, за продуктами?