Солнце Калифорнии

— Сэс обнаружила Лилиан, когда той стало плохо, — объяснил кузену Джек. — Если бы не она, последствия могли оказаться непредсказуемыми.

— А я-то думал, почему именно ты звонила нашим…

Почти тотчас появился Маркус с другим своим сыном, Девлином, и с дочерью Изабеллой. Не преминула приехать и его супруга Сабрина. А спустя некоторое время прибыл еще один их сын, Люсьен, с очередной своей невестой, Гвен Маккорд. Недоставало только сестры Джека, Шарлотты, и любимой собаки Изабеллы, Кексика, но, в отличие от Кексика, Шарлотта прислала послание солидарности по голосовой почте. Шарлотта пошла по дипломатической части, оттого дома бывала исключительно наездами.

Шерил Кэссиди не пыталась связаться только с одним-единственным Хадсоном — с сыном Лилиан Дэйвидом, который по смерти жены просто отвез сына к матери, а дочь к родителям покойной жены и таким образом решил проблему их воспитания.

— Уже известно что-нибудь конкретное? — нетерпеливо спросил Маркус, однако никто ничего ему не ответил. — Кто из вас говорил с доктором? — переиначил он свой вопрос.

— Мы приехали всего несколькими минутами раньше вас, — пробурчал Джек.

— И не попробовали ничего выяснить? — обвинительным тоном произнесла Сандра, но Джек взглянул на нее так, что этим одним были исчерпаны все вопросы и недоумения.

Все предпочли дожидаться определенности в тишине. Сэс только удивлялась, насколько изменились отношения в семье Хадсонов с тех пор, как она перестала быть постоянной гостьей в особняке Лилиан.

Доктор Гринбург, дородный добродушный человек, не заставил ждать себя долго.

Он появился перед Хадсонами с располагающей улыбкой и внес умиротворение, заявив:

— Держу пари, у вас ко мне миллион вопросов.

— Конечно! Что вы можете нам сказать? — возвысил голос Макс.

— Не очень много, пока мадам Кольбер изволит спать. Мы решили, что для деловой дамы столь элегантного возраста отдых не будет лишним.

— То есть все это время вы бездействовали? — возмутился Маркус Хадсон.

— Лилиан Кольбер стабильна. Пациентка находится под постоянным медицинским наблюдением. Мы вполне обоснованно сочли, что в ее состоянии сон подействует не хуже иных врачебных процедур. Или вы не согласны?

— А почему ее доставили в онкологический центр? — спросила Белла.

— Действительно, почему? — подхватила ее мать.

— Мадам Кольбер уже в течение нескольких лет наблюдается у нас. Вам разве это не было известно? Хотя я не удивлен, — тут же добавил ее лечащий врач.

— У бабушки рак?! — воскликнула Белла. — Кто-нибудь в этой семье хоть что-нибудь знал?

— Не устраивай сцен, сестренка, — лениво проговорил Люсьен.

— Доктор Гринбург, у Лилиан действительно рак? — повернулся к врачу Джек.

— Я советую вам всем дождаться ее пробуждения. Это произойдет не скоро. Мы дали мадам Кольбер успокоительные. На этот вопрос она должна ответить вам сама. Таково ее условие, дорогие мои, — мрачно проговорил лечащий врач.

— Все понятно, — вздохнул Маркус и рухнул на стул. — Мне все понятно.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

— Это рак груди… Я не собиралась никому ничего говорить, — призналась Лилиан Кольбер.

— Мама… — попытался что-то заявить самым строгим и требовательным тоном Маркус Хадсон.

— Помолчи! — слабым голосом осадила его мать, и этого было вполне достаточно, чтобы кто угодно стал бессловесным. — Мне осталось менее года. Любое радикальное лечение убило бы меня еще раньше. Поэтому мы с доктором решили на данной стадии ничего не предпринимать. На этом будем считать вопрос исчерпанным. И если какая-то светлая голова из здесь присутствующих пожелает высказать гениальную идею, которую ни я, ни все врачи этой клиники не обдумали заранее, пусть поставит эту самую голову на кон. А просто выслушивать ваше нытье и квохтанье я не собираюсь.

После этой прелюдии все бы так и молчали, потупившись, если бы Лилиан не включила огромный телевизор, висевший на стене напротив ее кровати.

Она вела себя невозмутимо, собственно, как и всегда. Выглядела хоть и усталой, но даже больничная обстановка не нарушала ее всегдашней элегантности.

После недолгого общения Хадсоны и сочувствующие покинули ее палату. Тема рака была под запретом, а ни о чем другом говорить желания не было.

Джек повез Сэс в особняк Хадсонов.

Тео смотрел ночную сказку по телевизору, как он обычно делал это дома в Санта-Барбаре. Ханна дожидалась их с влажными глазами. Судя по тому, что вопросов она почти не задавала, Сэс поняла: преданная экономка догадывалась или даже знала наверняка о болезни хозяйки дома.

— Удивительная женщина! — восхищенно проговорила она.

— Маркус решил остаться в госпитале. Сабрина сказала, что сменит его утром, — сообщила Шерил.

— Мадам Кольбер согласилась? — удивилась Ханна.

— Нет, конечно. Она же гордая. Лилиан даже не знает. Они договорились с ее лечащим врачом… Ни у кого в голове не укладывается. А она такая спокойная! Поразительное самообладание!

— Вот именно, что гордая! Нашли, чем восхищаться! — негодующе бросил Джек. — Похоже, ей совершенно безразлично, как мы себя ощущаем в сложившейся ситуации!

— Неправда! — тотчас возразила ему Сэс. — Просто Лилиан всегда была противником бессмысленных и чисто символических жестов. Она же четко объяснила, что любое агрессивное врачебное вмешательство убьет ее. Так чего теперь пенять? Надо сделать все так, как она хочет, а не навязывать старой больной женщине свои представления о последних днях и о том, как ей следует их прожить.

— Тем более такой женщине, как Лилиан Кольбер! — со значением добавила Ханна.

— Так мы и чувств выразить не можем?! — возмущенно воскликнул внук.

— Вопрос: как и для чего? Если ее это ранит, то нет. Если это больше нужно тебе, а не ей, то тоже нет. Да и какие чувства ты собираешься выражать? Любовь доказывают пониманием, снисхождением, терпением. И без условий и оговорок. Иных способов просто нет! — проникновенно проговорила Шерил.

Ханна тяжело вздохнула и выключила телевизор, поскольку вечерняя сказка окончилась и Тео начал прислушиваться к разговору взрослых.

Сэс молча взяла сына на руки, чтобы отнести в гостевое крыло. Мальчик утомился за день в чужом доме и не возражал, положив головку на материнское плечо.