Солнце мертвых

– Вы еще издеваетесь! – закричала дама.

– Успокойтесь, – примиряюще промолвил майор, – никто вас не хотел обидеть, просто я пытаюсь создать картину происшествия. Где, кстати, ваш муж?

– На работе, естественно, – заявила дама. – Он тут абсолютно ни при чем, он сам потрясен случившимся.

Так и не добившись ничего путного, майор направился в другие квартиры. Но и там никто ничего толком объяснить не мог. Звучали робкие предположения о землетрясении, о проседании грунта, но большинство опрошенных обвиняло нечистую силу.

Ясно было одно. Аномальные явления затронули три первых подъезда дома. В других подъездах чудес не наблюдалось. Члены следственной группы побывали почти во всех квартирах, где происходили непонятные явления. Особых разрушений не было. Несколько разбитых зеркал, сдвинутая кое-где мебель – вот и все, что удалось обнаружить.

Стучался майор в квартиру, где жил преподаватель физкультуры Сыроватых, но никто не открывал; тихо было и в жилище супругов Голавлей.

Покрутившись еще с полчаса в доме, милиция отбыла, провожаемая испуганными и разгневанными взглядами жильцов.

На вопрос, что же делать, как быть дальше, Тарасов только пожал плечами. Ответа он не знал.

И чем больше размышлял майор над этим делом, чем больше сопоставлял факты, тем яснее ему становилось, что дать какое-то логическое объяснение происходящему невозможно. Конечно, синяк на лице дамы из шестьдесят шестой квартиры – вещь неприятная. Но куда более неприятно то, что произошло со священником – отцом Авениром, который до сих пор находится в реанимации в бессознательном состоянии.

А как объяснить исчезновение директора овощторга или этого молодого журналиста? Домой Олег не вернулся, Тарасов проверял. Да и физрука до сих пор не могут разыскать. Ну, допустим, это все можно хоть как-то объяснить. А то, что они с Куликом видели в квартире Кнутобоевых, а ночное столкновение с монстрами?

Трижды он дурак, что впутался в эту историю! Однако ведь начальство не знает, что он занимался домом номер тринадцать задолго до произошедших в нем событий. Значит, ему так или иначе придется давать объяснения, вести это идиотское дело. Жаль, очень жаль, что Кулику не удалось разговорить эту Петухову. Какую-нибудь зацепку она бы наверняка дала. Может быть, посетить ее еще раз? Хотя…

Но главное – руководство. Теперь с него не слезут. Потребуют решительных действий… Коли городское начальство в курсе, делу наверняка дадут ход. А с кем бороться? Кого искать? Призраков?

Правильно говорил Кулик: не суйся ты в это дело.

Кстати, где он?

И что действительно делать обитателям злосчастного дома? На улице под дождем сидеть, что ли?

Так ходил по своему кабинету Николай Капитонович Тарасов и мучительно искал выход. А выхода не было.

Внезапно дверь отворилась, и на пороге кабинета появился Иван Кулик, из-за его спины робко выглядывала какая-то пожилая женщина. Иван победно улыбался.

– Знакомьтесь, – громко произнес он, – майор Тарасов, а это, – повернулся он к женщине и сделал церемонный жест рукой, – Валентина Сергеевна Петухова.

Тарасов пристально вгляделся в лицо женщины. Ничего особенного, ничего рокового не было в этом лице. Обычная старушка из интеллигентных, одета весьма скромно. Неужели именно она свидетельница и участница невероятных событий?

– Валентина Сергеевна приехала сегодня утром, нашла меня и готова помочь нам, – продолжил между тем Кулик.

– Да, готова помочь, – спокойно сказала Петухова, – только сомневаюсь, будет ли это помощью. Что я могу? Только подробно рассказать о случившемся со мной двадцать лет назад. Возможно, это поможет вам. Однако я повторяю то, что уже говорила Ивану Николаевичу, – она посмотрела на Кулика, – силы, с которыми вы пытаетесь бороться, неизмеримо могущественней вас, и вы неизбежно потерпите поражение. Так стоит ли рассказывать?

Тарасов засмеялся:

– Вы так нас заинтересовали, что хочется помериться силами с этим могущественным «нечто».

– Зря смеетесь, молодой человек, – парировала старушка, – вам ли с ними мериться силами. Мерились и посильнее, чем вы. А кончилось это весьма печально. Я долго думала, прежде чем приехала сюда, не спала, можно сказать, всю ночь. И сделала это только потому, что мне очень жаль, если кто-то повторит мои, наши, – поправилась она, – ошибки. Ладно, слушайте.

Рассказ Петуховой длился часа два. И все это время слушатели не произнесли ни слова. Тарасов постоянно ловил себя на мысли, что его мистифицируют, однако, вспоминая собственное приключение, продолжал напряженно слушать Петухову.

Наконец она кончила. Все молчали.

– Это все? – спросил Тарасов.

– Почти все.

– Значит, вы считаете, что Асмодей Чернопятов жив-здоров и продолжает справлять свои колдовские обряды?

– Я в этом не сомневаюсь.

– Почему же он не давал о себе знать на протяжении двадцати лет?

– Это как сказать, – усмехнулась Петухова, – откуда вы знаете, давал или не давал?

– Но для чего это все затеяно? – спросил Тарасов.

– Скорее всего, чтобы подтвердить свое могущество, а может, в отместку за то, что разрушен их мир, снесено кладбище, застроена Лиходеевка. Ведь с этим даже они не смогли совладать. В свое время Струмс предсказал, что кладбище, во всяком случае надземная его часть, будет уничтожено. Так и случилось. Однако кладбище – это айсберг, как ни банально звучит это сравнение, основная его часть осталась под землей.

– Но ведь этого Асмодея можно арестовать, изолировать, – задумчиво предположил майор.

– Что за глупости, – старуха засмеялась, – можно ли арестовать огонь, воду, воздух… То же касается и Асмодея. Видимо, вы невнимательно слушали мой рассказ.

– Но вы покажете нам дом, где живет Асмодей?

Старуха посмотрела на Тарасова с иронией и жалостью.

– Зря я сюда приехала. Ничего-то вы не поняли. Отступитесь, пока не поздно!

– Вот вы сказали, что рассказали нам почти все, – вступил в разговор молчавший до сих пор Кулик, – значит, было что-то еще?

– Я постоянно чувствовала их присутствие, – задумчиво произнесла Петухова. – Явно это не проявлялось. Но в разных мелочах очень часто. Я вышла замуж за Митю Воробьева и вместе с ним доживала оставшуюся жизнь. После тех событий я постарела лет на десять, да и ему они не пошли на пользу. Я понимаю, что мне дан урок. Урок моей глупости и самонадеянности. Однако после всего пережитого я обрела веру. Как ни смешно это покажется, но религия выпрямила меня, сделала человеком. Я долгое время изображала из себя воинствующую атеистку и увлеклась этим не на шутку. Дьявол ли, бог ли дал мне урок, но он пошел впрок. А вам обоим я советую: отступитесь от этого дела, иначе не сносить вам головы. Пока они только пробуют себя, играют, однако худо будет, когда проявят свою истинную силу.

Тарасов и Кулик задумчиво смотрели на Петухову.

– Сказала я достаточно, может быть, слишком, – поднялась она, – но теперь совесть моя чиста. Я вас предупредила. Оставайтесь с богом. – И она вышла.

– А может быть, она права? – грустно произнес Кулик. – Ну их к черту?

– Тем не менее выходит, что она обрела себя, пройдя через соприкосновение с силами зла, – заключил Тарасов. – И произошедшее с ней было самым значительным, что она имела в жизни. Так почему же я…

Он не договорил.