Солнце Палестины

Простым воинам и нищим паломникам пришлось располагаться вдоль реки. Каждый отряд желал иметь постоянный доступ к воде, поэтому, лагерь получился узким и вытянутым вдоль берега. Все последующие дни люди предавались отдыху. Кто-то приводил в порядок одежду, кто-то чинил обувь или упряжь. Проверялись повозки, выпасали коней, у кого они были, а кое-кто просто лежал.

Что касается самого города, то он был разграблен. Рыцари вламывались во все дворы, и выгребали ценности и продукты. Кого видели с оружием, того убивали, кто сопротивлялся, то же убивали. У тех из жителей, у кого хватило ума спрятаться, те выжили. К обеду, боевое безумие пошло на спад. Над городком поплыл запах вареной курятины. Поскольку внутри городских стен, места мало, то выгоднее всего было держать птицу, она присутствовала практически в каждом дворе. Места занимает немного, мешка проса на корм хватает надолго, воды пьют не как крупный скот. Лошади имелись, но немного, только у богатых горожан, так же, у местных жителей были ослы. Они работали на благо города, у золотарей и водовозов. Все эти животные сменили хозяев.

После захвата европейцы узнали, что кроме колодца, в городе были цистерны для дождевой воды, как резерв. Оказалось, что когда река мелела, в самые жаркие месяцы, превращаясь в поток жидкой грязи, уровень воды в колодце понижался. Тогда и пользовались цистернами. Сейчас их взяли под охрану и никого к ним не пускали.

Шайки мародеров, поняв, что в город им не попасть, разбрелись по округе, нашли пару усадеб, разграбили их и сожгли. Когда граф увидел дым от сгоревших домов, приказал организовать патрули. Ведь он считал, что все эти фермы, особенно продовольствие и скот, который находится там, тоже его добыча.

Этот импровизированный отпуск для Александры начался с глубокого сна. Ее организм, измученный тяжёлой дорогой и приключениями, весь день и всю ночь наверстывал все, что ему не хватило раньше. Ее не смогли разбудить на ужин, как не старались. Она ненадолго проснулась глубокой ночью и спросонья решила, что находится у себя дома, в Питере. А все, что с ней произошло, это просто сон, но лунный свет осветил окно комнаты, закрытое деревянной решеткой. Девушка увидела его и поняла, что ее кошмар наяву продолжается. Вздохнув, она повернулась на бок и опять уснула.

Ранним утром ее разбудили крики петухов, которые остались живыми, только во дворе у целителя. В доме ещё спали, лишь в глубине коридоров, слышались шаркающие шаги старого слуги. Спать дальше уже не хотелось, а настроение было отличным.

"Ещё бы позавтракать, - сказала себе Саша, - и можно запеть".

Осмотрев комнату, она увидела свой пояс, с пристегнутым к нему оружием и доспех, все это, служанки бросили бесформенной кучей на полу. Рядом с ним, аккуратной стопкой, лежала ее выстиранная одежда и вычищенные сапоги. Она быстро оделась, постояла над кучей с железом, после раздумий надела пояс и пошла на поиски Насти.

Подруга отыскалась в отдельной комнате, на первом этаже дома. Девушка спала на кушетке полностью раздетая и укрытая простыней. Раненая рука была туго перебинтована чистым бинтом и пахла какой-то мазью. Бледность с лица сошла и вернулась обычная смуглость. Саша, положила ладонь ей на лоб, чтобы проверить температуру. От прикосновения, Настя открыла глаза и, увидев подругу, улыбнулась.

– Александра, слава Богу, ты жива!

– Да, что мне будет? Ты-то как себя чувствуешь?

– Рука болит и лёгкая слабость.

– Ох, Настя, как же ты меня напугала. Как тебя угораздило подставиться под меч.

– Тот сарацин так быстро подскочил ко мне, взмахнул, своим мечем, а у меня только лук в руках. Помню, отбила меч луком, только тетива хлопнула перерезанная, да плечо вдруг защипало. Вот и все, что осталось в памяти. Лук жалко, привыкла я к нему. А дальше, что было?

После Сашиного рассказа, Настя благодарно пожала ее руку.

– Спасибо тебе, Александра. Ради меня ещё никто не брал штурмом города. Ты настоящая сестра.

– Ну, моя роль во всем этом не очень большая. Я только уговорила этих графов с герцогами дать солдат. Все сделали они, с нашим знакомым, Жоффруа, да ещё Левон помог, это киликийский витязь из отряда Танкреда. Без его знаний местного языка, я как немая, не смогла бы объясниться с целителем. Поблагодари его при встрече.

Тут в комнату вошёл лекарь и выгнал Сашу. Пришлось ей возвращаться на женскую половину. Там ее пригласили к себе на завтрак обе жёны лекаря. Одна, ее ровесница, двадцатитрехлетняя Балькис, мать шестилетнего мальчика и шестнадцатилетняя Зафира, в начальных сроках беременности. Эти женщины надеялись развлечь себя беседой со странной чужеземкой, но попытка не удалась. Много ли наговоришь с помощью жестов. Они больше разговаривали между собой, иногда хихикая, посматривали на гостью. Саша чувствовала себя от этого не уютно. Кто знает этих арабок, может они, над ней смеются. Поэтому она постаралась быстро закончить завтрак и откланяться.

Пока ела, вспомнила недавний, тяжелый разговор с Эльвирой и решила нанести ей визит, не то опять обидится. Поэтому, не откладывая в долгий ящик, отправилась за конем. Можно и пешком пойти, но как она заметила, аристократы предпочитали передвигаться верхом. Вообще, как она поняла, конь и меч были статусной вещью. С мечами она видела только рыцарей, у пехотинцев мечей не было, только кинжалы, ножи, топоры и копья с дубинами. У лучников лук и кинжал, зачастую даже доспехов не имелось. Кони, правда, могли быть не только у рыцарей, но и у оруженосцев и конных слуг. И если увидел всадника на коне, с мечом на поясе и одеждой выше средней ценовой категории, то вероятнее всего это был рыцарь или оруженосец. Все - таки рыцарское звание надо было заслужить.

Так рассуждая, Саша отыскала во дворе конюшню. Этим строением, оказался сарай, в котором до их прихода содержались, осел и мул хозяев, а для вставших сюда четырех лошадей было тесновато. Якоб, обитал тут же, на конюшне и охранял имущество их отряда. Он, помог оседлать коня девушке и взял трофейного для себя. Сначала она хотела ехать одна, но парень настоял.

– Как можно, госпожа, благородной даме одной ехать. Свита должна быть или паж.

– Вот ты и будешь пажом, раз напрашиваешься, только солому из волос убери.

Как она и думала, граф, занял особняк бывшего правителя. Возле него было людно, стояли кони, кучками собирались оруженосцы и слуги. Рыцари то входили в дом, то выходили, чувствовался ажиотаж перед каким-то действием. Несколько незнакомых рыцарей раскланялись с ней. Скорее всего, кто-то из их отряда, с кем штурмовали город. Оставив Якоба охранять животных, она вошла во внутренний двор. Поймав за рукав куда-то спешащего слугу, расспросила дорогу в комнаты принцессы.

Покои находились на втором этаже, на бывшей женской половине. Чтобы туда попасть, пришлось пройти через центральный холл и по лестнице подняться на своеобразный балкон, который был коридором для этажа. Этот балкон шел по всей стене здания и поддерживался колоннами, подымавшимися от первого этажа и до крыши. Промежутки между колоннами были заделаны деревянными решетками и ставнями, открытыми сейчас. Стены и колонны покрывала белая штукатурка, по которой, на стенах и потолке шла роспись из узоров растений и животных. В узоры вплетались изречения из Корана, арабской вязью. Форма и планировка дома указывала на его римское происхождение. Об этом напоминала мозаика, выложенная в главном холле на полу. Её сюжет был связан с богом виноделия, только все человеческие изображения, арабы выломали и замазали раствором, остались контуры фигур в окружении виноградных гроздьев.

В коридор выходили двери покоев, украшенные резьбой. Возле одной из них сидела на табурете служанка Эльвиры, видимо, чтобы докладывать о посетителях. Она сначала встрепенулась, но узнав Сашу, успокоилась и пропустила ее в комнату.

Эльвира в этот момент готовилась к выходу на люди. Ее одевали, делали прическу.

– Здравствуйте Ваше Высочество,- поклонилась Саша.

– О, Александра, как твоя подруга, лекарь хороший оказался?

– Спасибо, лекарь умелый, все сделал хорошо.