Солнце померкнет и Луна не даст света своего. Часть 2. Восход

– А нам помогает! Вон, Йо ищет нужный артефакт.

Йо задумчиво чесал голову.

– По некромантии – ничего, - сказал он, - И такой звук тоже неоткуда взять. Кстати!
– Йо повернулся ко мне, - У тебя же есть камертон!
– он указал на мою шляпу.

– Нужен резонатор, - ответил я.

– Чем ты не резонатор?
– спросил Йо.

Это мне не понравилось.

– И как я одновременно буду прыгать и горлопанить. Ещё не понятно на каких герцах работает их нервная система.

– Зачем прыгать, мы можем подобраться через погреб, - предложил Горыныч.

– А герцы можем вычислить, - сказал Йо, - Создай звук, направь на нас и меняй частоту. Когда наши тела срезонируют, это и будет нужная частота. У нас же, та же нервная система.

– Понять бы ещё как это сделать. Детка, характеристики Камертона Гермеса!

Детка выдала информацию. Я выбрал режим Аннигиляции. «Артефакт способен выдавать всевозможную частоту данной плотности. Создайте резонансною частоту объекта, и увеличьте мощность для полной аннигиляции объекта». Может камертон и может выдать любую волну, но мои голосовые связки на такое не способны.

– Нужен первоначальный импульс, - сказал я.

– Ноту спой, чем не импульс?
– спросил Йо.

– Мощность никакая. Я тебе не золотой голос России, чтобы бокалы лопать, - грубо ответил я.

– Да тут не нужны большие мощности, - завёлся Йо, - Скорее всего не выше килогерца, иначе мы бы от техники дохли как мухи.

– И как ты это себе представляешь, мне что, шипеть?

– Тихо братки, - остановил нас Горыныч, - Это подойдёт?

Он стукнул ломом о рельсу и поднял его. Длинный лом звонко загудел. Я взял его в руки и почувствовал вибрацию. Детка выделила лом и подписала, «Северная Игла, - эволюционный артефакт». «А лом то не простой», - подумал я и ударил им о камень.

– Детка, анализ частоты!

Детка нарисовала кривую диаграмму и зафиксировала резонансную частоту камня.

– Увеличение мощности до аннигиляции!
– сказал я.

Вибрация лома зафиксировалась, мои «крылышки» на голове засветились, камень стал нарастающе гудеть и рассыпался в труху. «Аннигиляция завершена», - написала Детка.

– Вот видишь!
– сказал Йо.

– Что видишь?
– спросил я, - Лом?

От абсурдности наших тёрок, мы с Йо заржали.

– Как я понимаю, нежить таким образом уничтожить не можем?
– Горыныч вернул нас в реальность.

– Неа, - ответил я, - тогда мы также как и камень развеемся.

– И что делать?
– спросил Горыныч.

– Сейчас.

Я ударил ломом по рельсам.

– Детка, анализ частоты!

Детка нарисовала кривую диаграмму.

– Зафиксируй мощность, и потихоньку спускай частоты вниз.

Лом стабильно зазвенел. На диаграмме появилась точка, которая постепенно двигалась от пика к началу, или к нулю. Лом стал звучать ниже и в руке появилась вибрация. Когда точка опустилась ниже килогерца, по спине и рукам стали пробегать мурашки. Ещё ниже, начались коротки спазмы. Когда начался тремор рук, я остановил процесс. Йо тут же стал приседать и махать руками.

– Хорошо что во Тьме кушать не надо. В солнечном, так о…срались бы.

Мы заржали и продолжили разгонять противную дрожь. «Теперь осталось придумать как пробраться не разбудив трупаков и убраться обратно без тремора».

– Подвал пустой?
– спросил я у Горыныча.

– Относительно, - ответил он, - если что, помахаем ломом. Там проход на одного человека. Пойдём вдвоём, прикроешь со спины, отобьёмся с любой стороны. Слава Богу, нежить не умеет стрелять!

– Это как сказать, - вспоминая крутящийся автомат, ответил я.

– Йо, - Горыныч обратился к нему, - ты будешь следить за выходом, чтобы он был чистым, и мы быстро убрались. Гор, - он повернулся ко мне, - пока мы будем идти, твоя задача, придумать как запустить волну, чтобы нас не зацепило.

В этот момент, я понял почему Андрея называют Горынычем. Повеяло несгибаемой волей. Силой и зрелостью мышления. Мы с Йо, на его фоне, казались наивными подростками, играющими в войнушку. Я инстинктивно кивнул.

– Окей, не вопрос, - спокойно ответил Йо.

Горыныч пошёл вперёд.

– Подожди, я сложу крылья, - сказал я, и дал задачу Детке.

Крылья защёлкали пластинами, сжались и сложились в щит на спине.

– Идём, - сказал я, и мы с Горынычем пошли по сторонам от тачанки, Йо запустил её и медленно покатился за нами. По пути мы встретили группу активной нежити. Почуяв нас, они встрепенулись и бросились в нашу сторону. Я орудовал клинками, Горыныч своим ломом. Закончив с ними, мы добрались до погреба, где произошла наша встреча.

– Готов?
– спросил меня Горыныч.

– Идём!
– ответил я.

– Придумал решение?

– В процессе…

Горыныч присел вглядываясь в проход.

– Ну пошли!
– сказал он.

Мы спустились и Горыныч уверенно пошёл впереди, я за ним. Пока мы пробирались, я обдумывал каким образом передать сигнал на расстоянии. «По воздуху?» Я представил цепь из антенн-ретрансляторов, и отбросил эту мысль. Это возможно, если только зомбаки нам помогут поставить эти антенны, что очень сомнительно. «Собрать бомбу и подбросить?» Горыныч замедлился осматривая потолок. Что-то найдя, он повернулся ко мне.

– Смотри, сейчас мы поднимемся из подвала в одном из домов.Чтобы попасть ближе, придётся пробираться по улице до следующего дома, там выберешь нужную комнату. Уловил?

Я кивнул.

– Сейчас движемся быстро и очень тихо.

Горыныч приподнял крышку в потолке и отодвинул в сторону. С лёгкостью запрыгнул и подал мне руку. Я забрался и достал свои клинки. Горыныч прикрыл ход. Мы оказались в коридоре старого дореволюционного дома. Прошли коридор и вышли в просторную комнату. Деревянный шкаф той же эпохи, каркас пружинной кровати, советские занавески с дырками. Стол, стулья, комод. Короче, как во всех покинутых домах. На полу у кровати, я заметил круглый предмет. Быстро подошёл, это оказался советский будильник «Заря»! «Бинго!» - подумал я. Кто застал времена его славы, меня поймут. Такой включает нервы на раз два!

– Не отставай, - в комнате появился Горыныч.

Я бросил будильник в рюкзак и побежал за ним. Около задней двери дымились останки тел. Горыныч приоткрыл дверь, в руке он сжимал свой лом. Мне показалось, что лом стал тускло мерцать голубым оттенком. Горыныч побежал, я за ним. Прямо, налево, вдоль стены. Детка насчитала с десяток спящих трупов. Каждого она помечала красной точкой и держала в пространстве. Горыныч остановился, повернулся ко мне и показал пальцами. «Два! Один твой, один мой». Я кивнул. Поворот, мой справа, сидит у стены. Рубить–колоть. Голова нежити скатывается вниз, я достаю клинок из груди. Труп падает и начинает испаряться чернью. Мы проскальзываем в окно другого дома. Раз, два. Ещё две туши сливаются со Тьмой. Комната, другая. Всё больше нежити, всё сложнее не разбудить улицу. В одной из комнат мы остановились.