Солнце в рюкзаке

— Об эмоциях… Как он их называет? Маленькое тепло.

— Не забывай — группа всегда иерархична. Он испытывал уважение к старшему по иерархии Игроку, пытался с ним конкурировать. Адреналин, естественно…

— Мне показалось сегодня, что тебе его жалко, — сказал Андрей.

— Да, жалко. И это говорит только об одном — человек здесь я. А он — наш материал, Андрей, что бы ты там ни придумывал…

Утром Андрей через силу заставил себя пойти на работу. Хотелось бросить все и больше никогда к этому не возвращаться, но ответственность пересилила. Он разгрыз несколько таблеток энергетиков, запил апельсиновым соком и явился-таки в лабораторию, хоть и с небольшим опозданием.

Раннинга разбудили за полчаса до его прихода. Он встретил Андрея коротким взглядом и отвернулся.

— Готов? — спросил у Раннинга тощий безымянный лингвист, настроивший свою аппаратуру. — Начинаем с фразы: «Лайнмен отобрал у „Королей“ оружие»…

— …и раздал его бедным, — продолжил Раннинг.

Кое-кто улыбнулся, прикрываясь воротом белого халата.

Андрей занял свое место у пульта снабжения и посмотрел на показатели. Болевые очаги из алых превратились в некрозные, черно-фиолетовые.

Господи, подумал Андрей, он же… Ему же уже ничего не помогает, это необратимый распад, ему больно, запредельно больно.

— Ты в своем репертуаре, — сказал Лайн, — Тайтэнд бы сбесился со злости.

Я пристроил Зеру-Эбу на плече — головой вниз. По-другому не получалось, она была и выше меня, и тяжелее. Снова откуда-то капала кровь, и я искренне надеялся, что на этот раз все обойдется без «барсуков».

— А я тебе сигналил-сигналил… все ракетницы извел.

Стало стыдно. Не уловил, не отметил, обошел вниманием.

— У башен меня засек?

— Ага. Думал, подожду — сам влезешь. А ты куда-то в обратную сторону побежал.

Блин, знал бы он, зачем я туда шел…

— А за тобой еще какая-то мелочь поскакала, но отвалилась быстро, задохнулась.

На этом слове Лайн споткнулся и задышал преувеличенно ровно. Выглядел он плохо — серые глаза окружило синеватым кольцом, губы сухие.

— Я мелочь за шкирку встряхнул, но разбираться времени не было. Такой… в шапке с ушами.

— Журов, — определил я, поправляя сползавшую с плеча Зеру-Эбу. — Инструктор.

— Инструктор? — удивился Лайнмен.

И тут бы мне прислушаться и подумать башкой, но нет — мелочи никогда до меня сразу не доходили, не умел я сопоставлять почти неуловимые факты, да еще и Зера завозилась…

— Иди-иди… — сказал Лайн, а сам остановился и наклонился, раздираемый кашлем.

Я обернулся через несколько шагов. Он сплевывал тягучую кровяную нитку.

Одной рукой он опирался на корпус «Иглы», другой держался за грудь — ровно по центру. И так держался, словно боялся, что вот-вот треснет там что-то и выпадет в грязь. У меня самого в груди заболело.

Мы пошли по утренней Кремани — вдвоем, не прячась по углам и не кидаясь в подворотни. Объединившись, стали плотным ядром команды и ничего особенно не боялись. Да и шарахались от нас — от меня, грязного, с ало-синей замшей ожога на по колено обнаженной ноге, и Лайна, огромного, как обломок скалы, с тяжелым оружием наперевес.

Зера давно пришла в себя и шепотом ругалась, болтаясь наподобие воротника.

По пути попался магазинчик — странный, с прейскурантом, как из Монастырщины, — числились в продаже свежие мечты пять килограмм за литр крови и забытье по цене трех никчемных жизней. Из реального товара обнаружились дымные курительные палочки и сухари, густо присыпанные пылью.

Есть хотелось зверски. Мой возраст то и дело напоминал о себе — я все еще рос и формировался и жрать мог больше остальных раза в три. Зера-Эба тоже завозилась. Я поставил ее на ноги, но оказалось, что стоять она может только на одной — вторая треснула вдоль, и непонятно было, что там с костью.

— Сухари? — переспросил желтенький старикашка за прилавком. — Только охотникам. Талончик пожалуйте.

— У меня нет его, — медленно сказал Лайн. — Выкинул.

У Эбы тоже не было.

Я порылся по карманам и молча протянул свои талоны.

— Три раза охотник. Давай три мешка.

Старичок, дробно хихикая, принялся за упаковку, а Лайн посмотрел на талоны и сказал:

— Раннинг.

— Ребята, — вяло сказала Эба, — не надо из-за этого… ссориться. Цена запредельная. Мало кто откажется, но это не значит…

Лайнмен ее не слушал. Он положил тяжелую руку на мое плечо и развернул к себе.

— Ты в порядке?

— Квоттербека бы еще, — ответил я. — Солнце за плечи. И тогда — да, в порядке…

Пыльную корку с сухарей я счистил ножом, и их стало вполовину меньше. В башне, облюбованной Лайном, под самой крышей, было тепло и сумрачно, а из щели видно было целый город и тот переулок, где меня остановил «Король», — как на ладони.

Комбинезон Эбы пришлось разрезать и наделать из него длинных, грязных, но вполне пригодных бинтов. Я перемотал ими ее белую шелковистую ногу в рыжих подтеках. Лайн посмотрел и молча поделился таблеткой из завалявшейся у него пачки антибиотиков.

— А что за запредельная цена? — спросил я у Эбы.

Она вздохнула, прикрыла глаза и начала рассказывать. По легенде, Кремань — остров богов, сотни лет стоявший на берегу бирюзового моря. Здесь жили те, кто заведовал снами и мечтами человеческими. Люди, преодолевая волны и непогоду, прибывали на берег и приносили богам кровавые жертвы, надеясь на благосклонность.

Те, чьи жертвы богам понравились, получали исполнение заветной мечты. В город же не осмеливался ступать ни один смертный — говорили, что вошедший падал замертво и отправлялся на кухни, где его разделывали и варили в золотых кастрюльках и пряных специях…

Эба прервалась и остервенело вцепилась зубами в сухарь. Появилось впечатление, что свари ей кого-нибудь в золотой кастрюльке — слопает не задумываясь. Смешная она была.

Время шло, люди становились взрослее и нашли рядом с островом, прямо под водой, целые залежи полезного и жизненно важного ресурса — черной липкой жижи.

Богам пришлось потесниться. Стало не до жертвоприношений — у белого города отхватывали кусок за куском, строили новые дома и склады, резервуары и канализации. В итоге опешившие боги оказались в одном-единственном здании, которое до сих пор называется Дворец, хотя выглядит, на ее, Эбин взгляд, довольно убого. Можно было бы и покрасить.

Боги заперлись там и придумали систему — превратив свое умение в ходовой товар. Выдавали желающим лицензию на исполнение желания, а взамен требовали крови — по старинке.