Солнце в рюкзаке

Рядом шлепнулась беспалая алая рука, вырванная вровень у локтя.

Зера-Эба замычала и забилась в припадке смертельного ужаса. Посыпалась мелкая пыль, и справа углом, расплескивая зеленую кислоту, впился в землю край разрушенной платформы. Следом пронеслась ржавая цепь, чуть не лишив меня головы.

Я лихорадочно искал ямку, хоть пять, хоть десять сантиметров глубиной — лишь бы только нас присыпало землей, лишь бы укрыться хоть как-нибудь…

Виднелись только следы трехпалых лап, а потом показались и сами лапы, а над ними — вихрь вращающихся клинков с капающим черным жирным маслом.

Эбу я опрокинул под себя и улегся сверху, надеясь, что «Король» не станет разгребать трупы и не доберется до нее под моим телом.

Мысленно я считал секунды — правильно считал, с перерывами. Долгая пятисекундная жизнь — уже хорошо. Солнце окончательно взошло и теперь висело упругим тяжеловесным шаром на пронзительносинем небе. Если хватит времени — запомню расположение облаков. Маршрут все-таки… В Тревожную Смерть.

В Тревожную Смерть канул «Король». Затрясся, а потом лопнул изнутри, раскрывшись, как диковинный желто-черный цветок с сердцевиной из тлеющих проводов.

Он рухнул вбок, подтянув слабеющий щуп, а за ним медленно поднимался с колена, снимая «Иглу» с плеча, Лайнмен, спокойный и деловитый, как всегда.

— Лайн! — заорал я, отплевываясь от земли. — Лайн! Стреляй! Цистерна пуста, эти сволочи из нее все куда-то слили!..

Он кивнул мне, перешагнул и снова опустился на одно колено, вскидывая «Иглу» на плечо. Второго «Короля» подвела медлительность — пока его корпус с жужжанием проворачивался, умница «Игла», разогретая первым выстрелом, уже ударила вторым, раскидав горящие и тлеющие железяки поверх наших голов.

— Лайн!

Он обернулся и широко улыбнулся.

— Ты где был…

— В башнях, — ответил Лайн и задумчиво осмотрел «Иглу». — Поцарапали, черти… — с неудовольствием заметил он. — Представляешь, отобрали и повесили на одного из этих… — И он кивнул на груды искрящего металла.

Вот тебе и разница. Безоружный Лайнмен отобрал у «Королей» свое оружие. Безоружный Раннинг валяется в грязи среди горы трупов.

Выше головы не прыгнешь, как ни старайся, подумал я тогда. Итогом этого неорганизованного и глупого выпада безоружного Раннинга оказалась гора трупов и чувство, от которого я не избавился до сих пор, — вины.

Не важно, верят ли тебе люди или ненавидят тебя, если взялся — держи их и не выпускай. Нельзя бояться тех, за кого в ответе.

Смените фазу.

Священные Служители…

Глава 6

Когда движение в «Ат-Таме» замерло и большие затуманенные глаза Раннинга закрылись, а голова опустилась, показав сероватые ткани мозга под снятым куполом черепа, задвигалась прежде неподвижная лаборатория. Выносили записывающие устройства — передать на лингвистический и прочие анализы, меняли растворы в системе жизнеобеспечения, настраивали лампы и сцеживали из колбы отработанную жидкость, тут же заменяя свежими реактивами.

Держать Раннинга такой старой серии было сложно — его тело требовало изысков, каких теперь и в музеях не всегда найдешь. Ради поддержания его жизни выкапывали из давно опечатанных бункеров первые образцы химических составов, а из давно списанных «Прыгунов» — биотическую лимфу и кровь. Эти скудные запасы стремительно таяли, но и рассказ Раннинга подходил к концу.

Андрею заниматься в зашевелившейся лаборатории было особо нечем. Он просто сохранил данные электрокардиограммы и энцефалограммы в легковесный файл в памяти общего компьютера и подошел к колбе поближе — рассмотреть повнимательнее.

С ума пусть сходят другие — озадаченный упомянутыми велициевыми сонмами биофизик Фред, куратор расследования биоинженер Анечка, убитая новостью о том, что Игроки создали себе религию, взяв за основу названия оборудования…

Андрею не из-за чего было сходить с ума. Он просто следил за тем, чтобы сердце Раннинга не остановилось прежде времени.

— Бедный, — сказала Анечка, тоже подходя к колбе и глядя вверх, на осунувшееся бледное лицо Раннинга. — Зачем его ампутировали? Коновалы…

— Молчал, наверное, — предположил Андрей. — Он и сейчас молчит, по сути-то… Из его рассказа мало что выжмешь.

— Выжмем, — пообещал длинный тощий лингвист, имени которого никто не знал. — Повторяющиеся структуры… Наверняка он держит код в памяти, и это где-нибудь да вылезет наружу.

— Быстрее бы, — вздохнула Анечка, нервно щипая рукава своего белого халатика. — Мучается же. Слава Аттаму, они сейчас совершенно другие, — она подмигнула Андрею. — Правильно переняла?

— Да, — ответил Андрей, думая о другом.

Раннинг, изуродованный, запакованный в эту раритетную колбу, маленький, почти безжизненный Раннинг хранил свою тайну упорно, как хранил ее три сотни лет назад. Он был непобедим — и Андрей чувствовал, что время просто утекает сквозь пальцы и никогда никому не добраться до последней во Вселенной колонии тетракла, не изучить таинственную землю Кремани, не распотрошить месторождения драгоценных камней в устье Желтой реки, где обитал брошенный «Добрый»… Пять миров захлопнул Раннинг, пять полных ресурсов миров закрыты на ключ его непробиваемым упорством.

С ним возились еще после закрытия памятного сезона на поле Последней Анестезии, за неимением лучшего пытали и кромсали так и сяк… А потом просто засунули на полку, потому что — бесполезно…

— Интересно, что ему снится? — спросила Анечка, заметив судорожное подергивание опущенных рук.

— Наверное, он снова бегает, — ответил Андрей и отошел от колбы.

Пройдя дезинфекцию в синем отсеке, он миновал длинные коридоры, посторонившись раз, когда мимо прошествовала колонна новой серии Лайнменов — сосредоточенных, тяжелых из-за впаянного в живую плоть навесного оборудования и совершенно безучастных из-за особой структуры изрядно подправленного мозга.

За Лайнменами семенил куратор, на ходу что-то черкая по световому экрану блокнота.

На улице было непривычно тепло. Андрей закатал рукава летнего свитера и купил стаканчик ванильного мороженого у катящей мимо круглой тележки. У входа в тенистый парк, выращенный пару дней назад, он купил еще и газету — хотя и знал наверняка, что ничего нового в ней не окажется.

Так и было — прежние истерики на тему истощения интеллектуального ресурса и почему правительство до сих пор не открыло тайну месторождения последней колонии тетракла. Слышали звон, называется. Месторождение им подавай.