Солнце

Хрипло вздохнув, я ударила своим светом наружу, в тот проём в стене пещеры.

На сей раз существа полностью отпустили Ревика, заставив его шумно ахнуть, и он повалился назад, упёршись ладонями в каменный пол.

Как только он освободился, я притянула ещё больше света, используя всё, что я могла найти, любой источник вокруг нас четверых.

Сделав это, я ударила по живому существу в той пещере. Я не сдерживалась.

Я ни капельки не сдерживалась.

Используя свет, привлечённый нами четверыми, я ударила как можно сильнее, метя в тот пульсирующий и дышащий проём в камне. Я швырнула туда ещё больше себя, чем в момент сражения с Драконом. Я швырнула туда даже больше, чем считала возможным.

Я ударила с силой. Возможно, даже слишком сильно.

Крики стали громче, наполнились болью.

Последовала яркая вспышка…

Затем на мой свет опустилось странное телескопическое чувство, подобное падению в чёрную дыру. Это почти напоминало то чувство, когда я применяла телекинез, но всё же не в точности оно. Но оно было знакомым. Таким знакомым. Мой свет рефлекторно открылся, капитулируя, без колебаний, без раздумий сдаваясь этому чувству.

В то же время мощь этого ужасала меня.

Однако это угасало. Что бы я ни сделала, это не продлилось долго. Я уже чувствовала, как то телескопическое ощущение складывается обратно. Я осознала, что это каким-то образом было вызвано приливом света. Весь этот свет породил данную реакцию, но для её поддержания света не хватало.

Проём уже закрывался.

Он уже сужался, удлиняясь в другом направлении.

Я вскинула щит, сначала окружив им Ревика, инстинктивно защитив его белым и золотистым светом. После чего я окружила этим щитом Касс и Фиграна, затем остальную группу. Я держала свой свет разделённым, наблюдая за дверью и пытаясь решить, стоит ли снова ударить её нашим объединённым светом, или это только подвергнет нас опасности.

Моё тело всё ещё ощущалось согнувшимся пополам, но теперь мой кулак упирался в камень. Я нависала над Касс, мой свет укрывал Ревика и Фиграна плотной бело-золотистой сеткой, напитанной теми символами и многомерными геометрическими фигурами.

Я чувствовала себя рычащей матерью-волчицей, заслонившей собой волчат.

Но это заканчивалось. Я чувствовала. Когда то свечение сделалось ослепительно ярким, боль в моей голове уже начала отступать.

Дверь продолжала закрываться, извергая облака рассеивающегося света.

Та тяжёлая конструкция, которую я ощущала с тех пор, как вошла в пещеру, начала рассеиваться, позволяя мне вновь мыслить более-менее связно.

Я вновь смогла видеть, когда свет померк.

Первым делом я глянула на Ревика.

Я повернула голову, ища Фиграна. Мой свет скользнул назад, во второй раз проверив Касс и Ревика, затем снова Фиграна, затем опять Ревика, затем Касс. Что бы ни стискивало наши тела и света, это теперь отпустило нас.

Выдохнув, я только тогда повернулась к остальной группе.

— Все в порядке? — спросила я.

Все посмотрели на меня так, будто я пробудила их от транса. Увидев моё лицо, они кивнули — все, кроме Ревика, который до сих пор вытирал лицо и хрипел от боли.

Хмуро покосившись в его сторону, я посмотрела на всех остальных.

— Предложения есть? — спросила я, всё ещё говоря громко и резко.

Никто не ответил. Я осознала, что все в нашей группе до сих пор пребывали в шоке. Некоторые из них тупо смотрели на меня, а другие снова уставились на расщелину в стене, на сине-зелёное пламя, на пульсирующий и дышащий проём в стене.

Тот свет начал медленно гаснуть и отступать.

Постепенно светящаяся аура вокруг дверного проёма стала меркнуть.

Я увидела, как аура замигала, пульсируя то темнее, то ярче и как будто переживая короткое замыкание. Я наблюдала, как кожа органической машины пульсирует подобно последним ударам умирающего сердца.

Что ещё тревожнее, я наблюдала, как тёмная зелень металлического проёма начинает менять цвет.

Эта тёмная зелень начала уходить. Поверхность металла становилась странно светлой, из тёмно-зелёного как лес становясь ярко-зелёным оттенком молодой листвы. Она на моих глазах продолжала светлеть, вообще теряя цвет по мере того, как металл становился всё более и более инертным.

Что бы там ни было, чем бы ни было это присутствие, я ощущала его уход.

Они уходили. Может, они уже ушли.

Крики, которые я слышала, бормотание, стоны, уговоры, соблазнение, всё это отступало во тьму. Шёпот обещаний и угроз, их попытки образумить меня, уговорить отдать Касс и остальных, всё это отступало. Я почувствовала, как присутствие становится всё меньше, исчезая как будто в длинной матрице света с множеством ответвлений.

Я наблюдала, как этот цвет трепещет и пульсирует, становясь всё слабее.

Я почувствовала, как свет утягивается за ними по мере их ухода.

Прежде чем я успела осмыслить это, всё в той стене сделалось безмолвным.

Все остальные звуки в той пещере сделались поразительно громкими. Я слышала хрип своих лёгких, гулкий стук своего сердца в груди. Я чувствовала пот на своей коже, боль в ладонях, упиравшихся в камень, пульсацию в ногах и руках от того, как сильно я напрягала мышцы.

Холо одной рукой держал моё запястье. Наполовину присев передо мной, он другой рукой сжимал руку Касс. Он тоже хватал воздух ртом, потея вопреки прохладе.

Балидор обнимал Касс, и его волосы прилипли к вспотевшей шее сзади, руки дрожали. Иллег и Далай держали его и Касс, чуть ли не усевшись на них. Ревик всё ещё наполовину распластался по каменному полу, тяжело дыша, но теперь он вытирал кровь с лица и носа, пытаясь подняться обратно на колени, наверное, чтобы потом встать на ноги.

Стэнли стоял прямо за Фиграном, держа его за плечо и глядя на теперь уже тёмный проём в скале. Его сердце билось так громко, что я готова была поклясться — я слышала его через всю пещеру. Он стоял зловеще неподвижно, выражение лица застыло, словно он не мог поверить, что он только что увидел, что только что случилось со всеми нами.

Иллег и Далай теперь ощупывали Касс и Балидора, словно убеждаясь, что они действительно здесь, что они реальны, что их не затащит обратно в дверь. Далай сжимала рукой ногу Касс, не отпуская, тогда как Иллег держала её за плечо, стоя передо мной на коленях, словно пытаясь одновременно защитить и удержать нас обеих.

— Все в порядке? — повторила я. — Со всеми всё нормально?

Никто мне не ответил.

Никто даже не посмотрел на меня в тот момент.

Балидор гладил ладонью лицо Касс, облегчение виднелось в его взгляде и на лице, а его размытые радужки говорили мне, что они говорят друг с другом в Барьере. На моих глазах он ласково убрал её волосы с глаз, поцеловал в щёку, прислонился к её лбу своим вспотевшим лбом, и я даже здесь чувствовала его облегчение.