Солнце

Как только это произошло, Стэнли шагнул к решёткам клетки, сжимая рукоятки кусачек.

Все видящие внутри сделали шаг назад.

Наблюдая, как они шарахаются от нас, смотрят на наши лица, вжимаясь спинами и боками в дальнюю стену, я вздохнула. У нас не было на это времени.

Выбрав случайного видящего, я схватила его телекинезом и грубо подтащила к решёткам клетки. Когда он забился и завопил, я впечатала его в железные решётки, прижав ноги и руки к телу

Все остальные по нашу сторону решёток сделали шаг назад.

Все, кроме меня и Касс.

Обездвижив видящего, втиснув его голову и шею в пространство между двумя органическими прутьями, я посмотрела на Стэнли.

— Давай, брат, — сказала я. — Режь.

Глава 39. Апокалипсис

Ватикан горел, и его облака затмевали небо среди бела дня.

Глядя на клубящийся чёрный дым, поднимавшийся вверх и пронизанный золотистыми и оранжевыми отсветами всё ещё бушующих пожаров, я невольно не могла отвести глаз. В моём нутре поднималась тошнота, когда я думала о предметах искусства, находившихся в тех стенах.

От этой мысли мне становилось плохо и грустно.

Я знала, что это место, как и многие другие в мире, обладало смешанной историей, и ощутимая её часть была вовсе не хорошей. Я могла оправдывать это миллионом разных способов, но правда в том, что за этими стенами горела история. История единственной известной мне цивилизации клубами поднималась в небо и заслоняла солнце завесой из тёмных частичек горящего пепла.

Апокалипсис действительно наступил.

Реальность этого факта накрыла меня, возможно, впервые.

На протяжении всех месяцев, всех лет, прошедших после моей жизни в Сан-Франциско, в глубине души, в каких-то дальних закоулках своего разума я лелеяла надежду, что всё это лишь временно.

Даже не осознавая этой веры, я правда думала, что однажды мы одержим победу в этой войне, и всё постепенно вернётся в норму.

Вирус, Тень, Дренги, даже падающие на Пекин бомбы… всё это не пересекало ту невидимую грань в моём сознании, которая привела бы к осознанию неизбежного конца всего, что когда-либо существовало. Сама того не осознавая, я говорила себе, что всё это ещё не миновало точку невозврата.

В глубине души я верила, что ситуацию до сих пор можно исправить.

Я говорила себе, что потребуется много работы, чертовски много работы, но однажды мы справимся. Всё снова станет так, как прежде.

Может, не всё, и не на моём веку, но Лили определённо застала бы этот момент.

И ребёнок, которого я теперь носила в себе, тоже застал бы.

Глядя на горящее небо и всё ещё прокручивая где-то в своём свете образы из видения Кали, я осознала, что уже не верю в это.

Мы никогда не вернёмся.

Всё это… всё это скоро закончится.

Всё закончится, и пути назад никогда не будет.

В моём горле встал ком, глаза всё ещё не отрывались от облаков горящего пепла.

Затем кто-то врезался в пассажирскую дверцу фургона. Я подпрыгнула, повернув голову, и увидела Ревика, стоявшего там и улыбавшегося. Прежде чем я успела оправиться и врезать ему, он просунулся в окно и поцеловал меня в губы. Когда он оторвался глотнуть воздуха, я шлёпнула его по руке, и он рассмеялся, снова целуя меня.

Когда он наконец-то отстранился, я вытерла глаза, разрываясь между желанием улыбнуться и нахмуриться, между радостью от встречи с ним и раздражением из-за того, что он задумал.

— Ты, возможно, реально психопат, ты это знаешь? — сказала я.

Ревик выгнул тёмную бровь, всё ещё опираясь руками на край окна.

— Это задокументированный факт, — сухо ответил он. Снова улыбнувшись, он убрал руки с окна и открыл дверцу. — Пошли. Мы нашли альтернативное средство передвижения.

Прежде чем я успела запротестовать, он обвил меня рукой и вытащил с сиденья. Я едва успела обернуться и глянуть на водительское место, где Стэнли улыбнулся и закатил глаза.

Балидор уже открывал задние дверцы грузовика, на котором мы приехали.

Прежде чем я успела предупредить его обо всех людях, которые ожидали его внутри, Ревик стиснул меня в очередном объятии, окружив своим светом и вплетаясь им в мой свет. От него исходило так много жара, света, привязанности, любви и желания, что мой разум на мгновение опустел. Я осознала, что стискиваю его руки, затем спину, и поняла, что его aleimi до сих пор переполнен светом от работы с телекинезом. Ревик ощущался усталым, но в то же время взвинченным. Он чуть ли не пружинил на месте, а его глаза слегка остекленели, когда он наконец отпустил меня и встретился со мной взглядом.

— Хочешь увидеть сюрприз? — спросил он, слегка улыбаясь. — Или ты всё ещё злишься на меня?

Прищёлкнув языком, я покачала головой.

Глянув вправо, я наблюдала, как люди и видящие выбираются из задней части фургона. Увидев, как Балидор удивлённо вскрикнул при виде Атвара, Джусефа и Калаши, я с улыбкой смотрела, как он обнимает сначала одного, потом другого. Калаши он обнимал дольше всех и буквально просиял.

Затем я увидела, что к Балидору бежит кое-кто ещё, и резко отвела взгляд, но всё же успела увидеть, как Балидор подхватывает Касс в объятия и крепко прижимает к себе.

Выдохнув, я посмотрела на Ревика.

Он тоже уставился на Атвара и остальных с изумлением в глазах. Поддев его плечом, я вскинула бровь, когда он повернул голову.

— На твоём «альтернативном средстве передвижения» хватит места для всех нас? — поинтересовалась я.

Он улыбнулся, прищёлкнув языком.

— А ты времени даром не теряла, жена.

— Действительно, муж. Ты мне выбора не оставил.

Ревик повернулся к толпе видящих и людей, нахмурившись. Судя по его взгляду, на сей раз он оценивал группу в целом, а не смотрел на отдельных видящих. Его бледные глаза сканировали их, а брови хмурились, будто он проводил мысленные расчёты.

После короткой паузы он решительно кивнул.

— Да, — сказал он. — Проблем быть не должно.

Я закатила глаза, шлёпнув его по груди, и Ревик улыбнулся, крепче стискивая меня в объятиях. Прежде чем я успела возразить, он потащил меня к ватиканской стене. Я только тогда осознала, что Иллег стояла там и придерживала дверь открытой, чтобы мы могли пройти.

Когда мы подошли, она закатила глаза и улыбнулась, одарив меня коротким уважительным поклоном.

— Высокочтимый Мост, — произнесла она учтиво.