Солнечная кошка
Шрифт:
— Ну конечно, она сказала другое! Она сама ко мне полезла!
— Зачем ей это?
— Слушай, ну ты сама говорила, что ей наплевать на парней — не один, так другой. Захотелось, наверное.
— Она только что проводила в армию Лешика.
— Тем более! Захотела забыться. Или найти нового.
— Артем, она моя подруга. Она не стала бы так со мной поступать.
— В любви каждый сам за себя, котеночек. Меня беспокоит, что ты мне не веришь. А ей да.
— Артем, но ты… ты же… — я прислонилась к стене у туалета, подальше от людей. Мой голос эхом разлетался по пустому холлу. — Поклянись, что ты к ней
— Ярин, меня оскорбляет твое недоверие, — голос его стал жестким.
— Я тебе верю, но… — не хотелось это говорить. — Но ты помнишь Стервеллу?
— Помню! Хорошо помню, как ты меня обманула, котеночек! Устроила эту идиотскую проверку!
— Это была не проверка…
— А что еще? Это даже хуже, чем читать переписку, знаешь ли. Ты воспользовалась тем, что хорошо меня изучила и устроила эту позорную сцену. Я тебя за нее простил. А ты что? Напоминаешь об этом, чтобы обвинить меня в том, что твоя шлюховатая подружка на меня вешалась?
— Артем…
Я разрыдалась прямо в трубку, не выдержав напряжения.
Как у него получается, что все время виновата только я?
— Знаешь, Ярин, любовь любовью, а вот оскорблять меня не надо!
— Но… Постой.
— Давай мы возьмем пока паузу в наших отношениях, — отчеканил Артем. — И ты подумаешь, нужен ли я тебе вообще.
— Нужен! — отчаянно крикнула я.
— Не уверен.
Холод в его голосе понизил температуру вокруг меня градусов на десять.
— Артем… — слезы лились потоком и мне было уже все равно, что на меня с любопытством пялится женщина, ведущая дочку в туалет, а та замедляет шаг, потому что хочет посмотреть, как взрослая тетя рыдает и бьется затылком о стену, сидя на корточках у кофейного автомата. — Не бросай меня, пожалуйста…
— Поговорим, когда успокоишься и придешь в себя.
Он больше не отвечал на звонки.
Звонки Инночки я сбрасывала сама.
Я не хотела разбираться, кто из них врет. Просто пусть это все окажется неправдой. Шуткой. Проверкой. Жестоким наказанием. Не знаю, за что. Мне все равно, но я готова.
Двадцать минут пешком до дома растянулись на добрый час. Меня сгибало пополам от боли и рыданий, и я держалась то за дерево, то за забор, чтобы не упасть на колени, не свернуться калачиком на земле и чтобы никто больше не трогал.
Ввалилась в квартиру и тут же отхватила от мамы.
— Что случилось? — сначала испуганно спросила она, увидев меня в таком состоянии.
— Меня Артем, наверное, бросил… — выдохнула я, умирая на каждом слове.
Произнесенные вслух, эта фраза казалась нереальной. И страшной.
— И ты из-за этого идиота ревешь? Ну хоть не беременна?
— Нет…
— Вот и прекрати разводить сырость.
Я заскулила, сползая спиной по стене коридора.
— Так, Ярина! Хватит тут истерик! Взрослая баба, возьми себя в руки! — мама потянула меня за локоть, заставляя встать. — Все, пошла умылась и пришла в себя!
Я заперлась в ванной, включила воду, но слезы остановить так и не смогла. Мочила руки, протирая воспаленные от соли глаза, а потом сменила воду на горячую и просто держала пальцы в кипятке, не чувствуя боли, хотя надеялась заглушить ею то, что раздирало меня на части. Мама сначала стучала в дверь, потом начала ее дергать, но я не обращала внимание, просто смотрела на свою опухшую морду в зеркало
и видела только черную пустоту на месте зрачков.Пришел папа. Сначала говорил что-то, не слышное за шумом воды, потом начал орать, а потом просто дернул дверь сильнее, выламывая хлипкий шпингалет и выволок меня за шкирку наружу. Телефон, который я прижимала к себе, все еще надеясь на отмену казни, вылетел из руки, ударился углом о порожек, и по экрану разбежались трещины.
Дальше они с мамой орали на меня уже вдвоем, но я только водила кончиками пальцев по этим трещинам и мне было все равно, какая я там эгоистка, как я не думаю о том, что им тоже нужна ванная и не нужны завывания в квартире и даже угрозы вызвать психиатричку никак на меня не подействовали.
Ну вызывайте.
Я залезла под жаркое душное одеяло и старалась рыдать, засунув край подушки в рот, чтобы было не слышно. Смотрела зудящими от соленых слез глазами на расчерченный трещинами экран телефона, листала соцсети, тупо кликая на все подряд ссылки. Пыталась придумать хоть что-то. Хоть какой-то выход.
Инночка была онлайн, но я не могла ей написать.
Артем меня забанил.
Я листала, листала, листала, пока не остановилась на коротком диалоге со Стасом в мессенджере.
Как он сказал — поможет?
Я начала набирать «Привет», но остановилась. А чем поможет? Тут фальшивым букетом ситуацию не спасти.
Слезы снова полились сплошным потоком, застилая глаза.
Но я увидела, как вздрогнули три точки на экране и побежала надпись: «Мистер Никто набирает вам сообщение…»
«Что-то хотела сказать?»
Кровь застучала в висках. Словно он застал меня за чем-то непристойным.
«Я вижу, что ты читаешь».
Первым порывом было стереть всю переписку и забанить его навсегда.
«Соскучилась, стервочка?)))»
Но я помедлила, буквально слыша его холодно-насмешливый голос.
«Хочешь — приезжай».
Я отстучала ответ одним пальцем и быстро нажала кнопку отправки, чтобы не успеть передумать:
«Хочу».
27. Коктейли в полутьме
Он прочитал.
Но не ответил. И не отвечал так долго, что я уже готова была провалиться в ад от унижения.
Но потом строчки побежали снова:
«Давай адрес, закажу тебе такси».
Что я делаю?
Пишу свой адрес мужчине, которого видела два раза в жизни.
В заледеневших пальцах иголочками заколола вскипевшая кровь.
Стоп. Нет. Мама. Две ночи в неделю.
Не отпустит. Мой лимит исчерпан.
Пальцы замерли над экраном.
Облегчение было смешано с досадой.
Безумие казалось таким спасительным и близким.
Но…
Но…
Но…
Слезы вновь вскипели в, казалось, иссохших навсегда глазах.
А потом я перевела взгляд на часы и поняла, что выход есть.
«Отправить».
Вскочила и начала собираться. Рюкзак, телефон, зарядка, зачетка, кошелек, запасные трусы, тушь, расческа, ничего не забыть, волосы в пучок, некогда выпендриваться, платье, джинсы? Сарафан быстрее всего.
Мама, уже почти заснувшая, зашевелилась на раскладном диване. Отец храпел, как ни в чем ни бывало. Чтобы он проснулся, нужна была причина посерьезнее. Говорят, в моем младенчестве он дрых даже под вопли прямо над ухом.