Соло для 'калаша'

– Вставай, волонтер свободы, - Гаркавый открыл форточку, - нас ждут великие дела.

Скитович привстал с кровати.

– Ну мы и дали, - он озадаченно почесал затылок.

– Ты ж раньше до такой степени не бутил ировался, - Гаркавый жадно вдохнул свежий воздух, - даже возмущался по этому поводу.

– Что-то стал срываться, - Скитович встал: его еще шатало.
– Аварийное состояние души...

– Как?
– переспросил Гаркавый.

– Аварийное состояние души, - повторил друг и, с трудом попав ногой в штанину, натянул джинсы.
– Тоска, одним словом.

– О, это действительно проблема.

– Еще какая.

– Ты помнишь, как девчонки ушли?

Скитович мотнул головой.

– Я тоже. Пойдем пить чай, заодно повспоминаем.

Горячий напиток постепенно вернул друзей к жизни. Ночные события, восстановленные из мелких кусочков, сложились в картину. Все оказалось до банального просто: пришли, увидели, поимели...

– Давай договоримся, - Гаркавый уже вполне пришел в себя, - веселье не должно быть в ущерб работе. Мы сегодня где должны были быть?
– он с укоризной посмотрел на друга.
– В Германовичах. А мы где?

– Съездим завтра, - Скитович махнул рукой, - наше нам останется.

– Ой ли.

– Кто умеет, тот и в городе "капусту" рубит, это мы с тобой...

– Зато таких, как мы, раз два и обчелся, - парировал Гаркавый.
– А шансов разбогатеть по-настоящему не меньше, - он вдруг подумал о Лене, и на душе стало как-то неуютно: ночная оргия показалась отвратительной и никчемной.
– Слушай, давай съездим в церковь, - неожиданно предложил он.

– Что?
– удивился Скитович.

– Посмотрим иконостас, утварь, - объяснил Гаркавый, - заодно со своей девушкой познакомлю.

– Интересно, оказывается, у него еще и девушка есть, - Скитович покачал головой, - по глазам вижу - грехи замаливать собрался.

– Да пошел ты!

– Я не в форме, - примирительно сказал Скитович, - голова - как чугун.

– А мы не сейчас, - Гаркавый посмотрел на часы, - поедем к обедне.

– Это во сколько?

– К двенадцати.

– В принципе я не против, - Скитович потянулся всем телом, - самому интересно...

– Хоть что-то полезное сегодня сделаем. Договорились?

– Договорились.

Без четверти двенадцать друзья подъехали к подъезду Лениного дома. Девушка уже ждала внизу. Скитович пригладил непослушные волосы.

– Я сейчас.
– Гаркавый вышел из машины и, виновато улыбаясь, поцеловал Лену в щеку.
– Привет.

– Привет, - ласково ответила она.
– С чего это вы надумали в церковь?

– Ищем духовные корни, - слукавил Гаркавый.
– Это ничего, что мать побудет одна?

– Ничего. Мы ведь ненадолго?

– Ненадолго, - успокоил он и увлек девушку к машине.
– Идем, я познакомлю тебя со своим другом.

Скитович, как только парочка уселась в салон, расплылся в добродушной улыбке.

– Лена, - девушка дружелюбно сунула ладошку в его широкую пятерню.

– Дмитрий.

– Мы с Димкой в одном классе учились, даже сидели за одной партой, пояснил Гаркавый, - а теперь вместе работаем.

– Здорово, когда школьная дружба не обрывается вместе с последним звонком, - заметила Лена.

– Мы тоже так считаем.

Машина плавно двинулась с места.

В городе было три церкви, но богослужения проходили только в одной; две другие еще стояли в строительных лесах, оправляясь от складского советского прошлого. Выехав на центральную улицу, "жигуль" резво направился в старую часть города.

На автостоянке, раскинувшейся у церковного забора, было тесно. Новенькие иномарки и их более скромные российс кие сестры плотно жались друг к другу теплыми железными боками. Со стороны казалось, что делают они это даже с какой-то необъяснимой симпатией, не то что на оживленных городских улицах...

"Шестерка", потыкавшись то в один ряд, то в другой, остановилась рядом с роскошным "СААБом".

– Приехали, - Скитович заглушил машину.
– Ну, кто тут крайний за опиумом?
– несмешно пошутил он.

– Не богохульствуй, сын мой, - Гаркавый подал девушке руку.
– Видишь, до чего может довести человека неумеренное увлечение атеизмом?

– Сам не лучше, - почему-то обиделся Скитович.

– Да, - Гаркавый притворно опустил глаза, - грешен...
– он помог Лене выйти.

Протолкавшись сквозь плотный строй нищих на паперти, они остановились у входа в церковь. Из полуоткрытой двери слышалось стройное пение. Лена открыла сумочку и повязала голову платком. По тому, как она это проделала, Гаркавый догадался, что девушка здесь нб впервые.

– Значит, так: ставим свечки, я смотрю иконостас, потом немного потолкаемся и уходим, - коротко проинструктировал он спутников.

– А причаститься?
– удивленно спросила Лена.
– Как же без этого?

Друзья переглянулись.

– Не все сразу, - дипломатично начал Скитович, - то есть, я хочу сказать, что мы еще не вполне созрели...

– После того, как мать заболела, я часто здесь бываю, - сказала девушка.

– Помогает?
– машинально поинтересовался Скитович и тут же осекся, напоровшись на злой взгляд друга.
– Если что, мы подождем тебя в машине, поспешил он загладить свою бестактность.

Лена грустно улыбнулась:

– Во что-то же надо верить.

– Ага, - поспешно согласился Скитович и потянул на себя обитую зеленой жестью дверь.

Пение стало громче.

Гаркавый, пропустив спутников вперед, последним вошел в притвор. Было душно и многолюдно. Огромное паникадило, висящее посреди храма, торжественно мерцало множеством свечей. Гаркавый невольно сощурился и осмотрелся: мягкий полумрак по углам, до которого не дотягивался свет, его немного успокоил.

– Я вперед, - тихо шепнул он Лене и медленно двинулся к алтарю.

Певчие на клиросе пели "Единородный сыне". Гаркавый, раздвигая плечами молящихся, пробрался почти вплотную к амвону, не обращая никакого внимания на злобное шипение возмущенных старушек.