Соло для 'калаша'

Огромный иконостас его поразил. "Вот где деньги!" - подумал он и на всякий случай вознес глаза вверх - что ни говори, а атеистическое воспитание было не столь уж надежной опорой. Немного освоившись, он полностью сосредоточился на иконах, расположенных перед ним в шесть рядов, или так называемых "чинах". Вся история христианства в библейских сюжетах предстала перед его взором. Он внимательно разглядывал каждый, пытаясь уловить особенности письма, композиционные решения, детали, сравнивая их в уме с тем, что уже приходилось видеть.

К своему удовольствию, он отметил, что способен отличить иконы, попавшие в иконостас недавно, от тех, что украшали его давно. Даже уровень мастерства иконописца, казалось, был понятен ему.

Тем временем царские врата открылись, и высокий священник в новенькой блестящей епитрахили со словами "со страхом Божиим и верою приступите" вышел на солею. В рядах молящихся волной пробежало легкое движение. Гаркавый внимательно рассмотрел дискос в руках батюшки, крест на его груди и осторожно попятился к выходу. По пути он несколько раз попытался обратиться к Богу с просьбой простить его прегрешения, но получалось как-то фальшиво и даже бестактно...

Скитович уже ждал его на улице.

– Насмотрелся?
– иронично поинтересовался он.

– Да, - Гаркавый только сейчас вспомнил, что так и не поставил свечку.
– А вы свечи поставили?
– спросил он, в общем, не очень переживая об упущении.

– Поставили. За тебя тоже, грешник, - не удержался, съязвил Скитович.

– Молодцы, - Гаркавый, не обращая внимания на подтрунивающий тон друга, бросил взгляд на двери, из которых начал валить народ, - а вот и Лена...

Всю обратную дорогу Скитович блистал остроумием, Гаркавый молчал, держа в руках прохладную, мягкую ладошку девушки.

На следующий день выехали ни свет ни заря. До Германовичей было семьдесят километров, из них пятьдесят по гравийке.

– Мне Марина звонила, - без особой радости сообщил Скитович, спрашивала, когда увидимся еще. Как это я ей телефон выболтал?

– Для наемников это в порядке вещей, - не преминул съязвить Гаркавый.

– Хватит уже тебе!
– обиделся друг.
– Ну прихвастнул по пьянке, с кем не бывает...

Гаркавый вспомнил Аллу. Никакого влечения к ней сейчас он не испытывал.

– Да плюй ты на все, у тебя еще столько этих Марин будет... посоветовал он Скитовичу.

– Может, ты и прав, - Скитович прибавил газу, - наверное, у меня депрессия. После перепоя частенько бывает.

– Знакомое состояние... с недавних пор, - Гаркавый вновь подумал о том, что с каким-то необъяснимым упорством катится по наклонной плоскости.

"Утрата нравственных ориентиров", - тут же поставил он себе диагноз и откинулся на спинку сиденья.

Германовичи оказались довольно большим селом: с костелом и церковью. Как поведала пожилая говорливая женщина, у которой они расспрашивали дорогу, до войны в селении была немецкая колония, а еще раньше здесь жил граф Герман, именем которого оно и было названо. В двухэтажной графской усадьбе с высоким фигурным фронтоном и внушительными колоннами теперь находилась школа.

– Здесь что-то должно быть, - Гаркавый напряженно всматривался в окна плывущих мимо домов - сельчане имели обычай выставлять на подоконниках разные красивые безделушки, среди которых часто попадались статуэтки мейсенского фарфорового завода, в свое время во множестве завезенные советскими солдатами из поверженной Германии, - должно...

– повторил он. Видел, какая огромная усадьба? Куда-то же все оттуда делось...

– Хватало и до нас умников.

– Кесарю кесарево, а слесарю слесарево, - философски заметил Гаркавый.
– Смотри!
– он ткнул пальцем в сторону вросшего нижними венцами в землю дома, на окне которого виднелось что-то наподобие канделябра.
– Не иначе как по нашей части.

Машина скрипнула тормозами.

– Жди!
– Гаркавый живо выскочил и, перепрыгнув через неглубокую канаву, направился к избе.

На подоконнике действительно красовался канделябр на шесть свечей. "Шесть по десять - шестьдесят долларов", - прикинул он в уме и заглянул в окно. Хозяев рассмотреть не удалось.

Гаркавый громко постучал в дверь.

– Есть кто дома?!
– прокричал он в косяк.

– Кто там?
– послышался из глубины сухой старческий голос.

Гаркавый решительно толкнул дверь.

В нос ударил кислый запах плесени и вареной в мундирах картошки.

– Извините, что побеспокоил, - Гаркавый пошарил глазами по избе: на топчане за печкой он рассмотрел старушку в синем рваном пальто и глухо повязанном черном платке. Несмотря на летнюю жару, в доме было довольно прохладно.
– Здравствуйте, бабушка. Я сотрудник частного музея, - начал Гаркавый свою легенду, - покупаю для экспозиции различные старинные вещи. Совершенно случайно увидел у вас это, - он указал на канделябр, - и решил попросить вас продать эту вещь.

– Внучек, - старушка с трудом слезла с топчана и заковыляла к окну, на что он мне, возьми так.

Сердце у Гаркавого больно защемило, до ужаса захотелось провалиться сквозь землю. Но он быстро совладал с собой.

– Нет!
– замотал головой Гаркавый.
– У нас специальные денежные фонды... мы обязательно оплачиваем все поступления, - он с тоской в глазах еще раз обвел избу и под самым потолком на шкафу увидел толстую книгу в рыжем кожаном переплете.
– Порой это немалые деньги...
– добавил он и сделал пару шагов в сторону шкафа.
– Можно я посмотрю вот ту книгу?

– Смотри, внучек, - старушка, охая, присела на табуретку.

Гаркавый привстал на цыпочки и, протянув руку, достал находку. "Тяжелая!" Он сдул пыль с переплета, часть обложки с одной стороны была утеряна. "Это мелочи..." Гаркавый заглянул внутрь: шрифт был нерусским. "Латынь", - догадался он.

– Мы бы и ее купили.

– Да что ты заладил, купим да купим, - старушка поправила платок. Бери, говорю, так - мне уже "домой" собираться пора, а не деньги копить. Хозяин мой эти вещи в усадьбе подобрал... давно.

Так всю жизнь тут и отлежали... А детей нам Бог не дал, - тяжело вздохнув, добавила она.
– Кому теперь все это...

– Нет, за "так" не положено - начальство заругает, - Гаркавый сунул в сухую ладошку скрученные в трубочку деньги.
– Можете в церковь пожертвовать, - неуверенно посоветовал он и торопливо вышел.

– Ну что?
– встретил вопросом Скитович.

– Вот.
– Гаркавый без особого энтузиазма в голосе положил на сиденье книгу и канделябр.
– Похоже, нам повезло - книга вроде бы рукописная.