Соло на троих
Шрифт:
Я стала бегать по строчкам глазами, но ничего не могла понять. Ни буковки. Словно договор был составлен на каком-то чужом языке.
– Артем, ты освободился? – внезапно раздался чей-то требовательный голос.
В дверь просунулась Мишанина голова. Увидев меня, он тотчас изменился в лице.
– Оксана? Какими судьбами?
– Да вот, удалось подсунуть вашему боссу еще кое-что.
Талов, заинтригованный, прошел в кабинет.
– Какой-нибудь очередной рекламный пшик?
– Ну конечно же! Что еще? Здесь все нормально, – вернула я Артему бумаги.
– Тогда давайте подписывать? – оживился тот.
Очевидно,
Только я взялась за ручку, как у меня затренькал мобильный.
– Лапушка! Я приехал! Скучала? – послышался беззаботный голос Гарика. Действительно беззаботный. Родной и теплый.
– А то! Все глазоньки выплакала, – я помахала присутствующим мужчинам рукой: дескать, не обращайте внимания, у нас здесь свой треп.
– Ну зачем же ты плакала? – как к маленькой, обратился ко мне Гарик. – Дядя Игорь приехал. Больше не надо плакать!
Я кашлянула.
– Вообще-то, я сейчас на важной встрече.
– Тогда закругляюсь. Где и во сколько?
– Через час на «Краснопресненской»
– На Пресне? Значит, удалось?
– Да.
– Поздравляю!
– Спасибо. Давай! Увидимся.
Пока я возилась с мобильным, Артем все время нетерпеливо елозил в кресле. Пришлось поспешить. Я быстро проставила на договоре нашу печать с разухабистым чижиком, а также свою элегантную подпись. Передала ручку Артему. Он тоже поставил свою закорюку. И вдруг удрученно воскликнул:
– Ох ты! А генеральный-то не расписался! Хотел, да, видно, забыл!
– Ну так в чем проблема? – вклинился Талов. – Давайте спустимся в зал – и подпишет!
– Нет-нет, не стоит его отвлекать! – попыталась возразить я. – В другой день заеду. Ничего страшного.
– Ну прекратите, Оксана! Минутное дело.
Талов решительно взял договор, и мы все трое стали спускаться на первый этаж.
– Как поживает Ирина? – как бы невзначай спросил по дороге Мишаня.
Я, таинственно улыбнувшись, пожала плечами:
– Как всегда. Носится, трещит по мобильному и орет.
Талов опустил голову, нахмурился. Больше он про Ирку ничего не спросил.
Спустившись, мы повернули в ту часть здания, где я еще ни разу не была. Все те же пастельные стены, кадки с цветами, кубисты. Из дальнего пролета доносилась приглушенная музыка. По мере нашего приближения она становилась все громче и громче, пока не оглушила совсем. Зажигательная латиноамериканская песня гремела из распахнутой двери. Оттуда же доносился гул множества голосов, смех, веселые крики. В общем, самый обычный праздничный гвалт.
Мы вошли – и я сразу же потерялась. Столько народу! Все что-то пьют, едят, разговаривают. Кто-то сидит за столом сбоку припеку. Прочие общаются кучками, рассредоточившись по огромному залу.
Мишаня сориентировался гораздо быстрей. Он взял меня за руку и повел к дальним окнам.
И точно! Теперь я и сама увидела Севу. Он был в белоснежной рубашке и костюмных брюках. Ни галстука, ни темного верха. Стоял, опершись задом о подоконник и выслушивал что-то от сутулого человека в очках. Очкарик одной рукой обнимал именинника, а другой, в которой был фужер, рисовал в воздухе какие-то кольца. Всеволод то и дело покатывался со смеху. Под завязку собеседники троекратно расцеловались,
чокнулись, пригубили – и очкарик мгновенно исчез. Вместо него Лихоборского обступили девицы: худая, очень худая и рыжая. Они тоже что-то произнесли, после чего Всеволод взялся с каждой из них обниматься. И тут как раз уперся взглядом в меня.Кажется, он не заметил, куда потом подевались девицы. Пошел прямо на нас.
– Ба-а! Какие люди! Вот это подарок так подарок!
– Не стоит благодарности, – втиснулся Талов. – С удовольствием возьму деньгами. На-ка вот, подпиши девушке документ!
– Это мы мигом! – Лихоборский было сунул руку во внутренний карман пиджака, да осекся – пиджака-то на нем и не было. – Эх, Мишаня, выручай!
Талов быстренько юркнул себе за пиджачный отворот.
– Держи! Не сломай золотое перо!
– Не сломма-аю! – Всеволод развернул друга на 180 градусов. Приложив договор к его атласной спине, расписался. – Нате вам! – это он уже мне.
– Благодарю, – я взяла драгоценную бумагу и, свернув вдвое, спрятала в сумочку. – Всеволод Григорьевич!
– Да.
– Поздравлю вас! Поздравляю вас с днем рождения!
– Спасибо, душа моя!
– Ну да! – снова влез Мишаня. – Это кто же так поздравляет! А ну! Шампанского даме! – крикнул он куда-то в толпу.
Я думала, больше для куражу, но нет – через секунду перед нами вырос человек с подносом. На подносе стоял фужер, наполненный игристым вином.
Мишаня, переместив фужер с подноса в мою ладонь, сказал:
– Говорите тост, Оксана!
– Я? Ну, что могу сказать? – я растерянно глянула на Всеволода.
Тот смотрел испытующе.
– Скажите что-нибудь, – подначивал Михаил. – Смотрите, какой у нас хлопец народился! – стиснул он могучие Севины плечи.
– Ну, не знаю даже. Попробую…
Во время моего тоста Лихоборский почему-то все время поддакивал, как теща Ипполита Матвеевича из «Двенадцати стульев». Говорить мне было и так непросто. Я постоянно краснела и смотрела куда угодно, только не в глаза имениннику.
– Всеволод Григорьевич… – смущенно начала я.
– Нда.
– От всей души поздравляю вас с вашей… не знаю какой по счету годовщиной…
Тут Лихоборский погрозил мне пальцем:
– Вы зна-а-аете… Но допустим…
– Желаю вам счастья!..
– Нда.
– Успехов на службе!..
– Нда.
– Крепкого здоровья!..
– Нда.
– Любви…
– Э, нет, голубушка Оксана Александровна! Этого добра мне не надо, – он, приобняв, слегка похлопал меня по спине. – Спасибо вам за ваши сердечные пожелания! Спасибо! Тронут до глубины души… Давайте! Дзинь! – с этими словами он чокнулся со мной. И, сделав кому-то приветственный знак рукой, пошел по гостям дальше.
Я расширившимися глазами смотрела, как он удаляется. Мишаня, кажется, тоже слегка припух. Во всяком случае, покусав губы, сказал:
– Не берите в голову, Оксана! Идемте к столу! Чего-нибудь перехватим.
Я усмехнулась:
– Да нет, благодарю. Мне, пожалуй, пора!
Талов взял мою руку, накрыл сверху своей прохладной ладонью.
– Честно сказать, хотел с вами кое о чем поговорить. Вы же не очень спешите? Насколько я понимаю, до вашей встречи… – он взглянул на часы, вывернув запястье изнанкой, – еще около получаса. Нам должно хватить этого времени.