Соломка и Зверь

Из магазина она уволилась — полный рабочий день там ей предложили, но зарплату озвучили смешную, и на комнату не хватит.

Троя дала ей ключ от квартиры. Но там сейчас отсыпался после суток Левка, и мешать ему не хотелось. Идти было некуда, на кафе денег тратить тоже нельзя, потому что тогда останешься вообще без копейки, поэтому Соломка пристроилась на лавочке у метро, прямо возле палатки, где купила газеты с объявлениями с предложением работы и стала выбирать, что ей подходит.

Домработница с проживанием в коттедж. Не, это совсем если край. Не хватало ещё чтобы работодатели узнали подробности биографии, тогда совсем плохо будет. Их, борцов за справедливость, которые типа знают, как должен быть устроен мир слишком много и все их знания далеки от действительности. Но поучить жизни они любят, хлебом не корми.

Ну вот… фабрика мороженого, можно звонить.

Соломка достала телефон — и он задребезжал у неё в руках, старательно разрываясь. Старый уже, кажется, скоро развалится, особенно если громче звук сделать.

Номер незнакомый. Хм. Ну ладно.

— Да.

— Меланья Соломенная?

— Да. А вы кто?

— Меня зовут Тартуга Полдрак. Я — глава Сбора звериного племени, это наш орган самоуправления. Меланья, вы сейчас где? Нам нужно немедленно встретиться и поговорить.

— Я?.. О чем?

— Прошу вас. Дело крайне серьезное. Не вешайте трубку!

— Хорошо, не буду.

— Прошу вас крайне настоятельно — назовите место, где вы сейчас находитесь. Для вашей же безопасности. Я приеду и мы поговорим — в людном месте при свидетелях. Главное — ничего не бойтесь.

— Не бояться? Опасность? Что-о? Он за мной охотиться?

Мурашки тут как тут — запрыгали по коже. И предательски заныла грудь.

Чёртова сладость! Откуда же ты берёшься!

— Нет, Меланья, Гнат тут совсем ни при чем. Но мы должны поговорить. Прошу вас. Обещаю, моё предложение вам понравится.

— Ну… ладно.

Она назвала метро и примерно объяснила, где угол с двумя лавочками и тремя деревцами.

— Не вешайте трубку! — почти кричал Тартуга. Они были не знакомы, так что непонятно, действительно ли в его голосе слышалось волнение, или так просто казалось.

— Но почему?

— Пожалуйста, просто подождите немного. Я уже близко. Что находится вокруг?

Меланья оглянулась и стала описывать палатку со всякой ерундой и находящийся напротив магазин обуви.

В трубку периодически согласно угукали. Но стоило замолчать — незнакомец тут же задавал какой-нибудь вопрос. Какая на улице погода? Не проголодалась ли она — это вообще к чему? Нет ли у метро толкучки? Странные вопросы, в общем.

Минут десять понадобилось, чтобы Соломка достаточно пришла в себя и задумалась, а чего собственно ему нужно? Кто это и почему он её допрашивает? Может, ну его и…

— Я тут!

В трубке раздались гудки, а со стороны дороги бежал мужчина, по которому сразу было видно — не человек.

Странно. Но страшным он не был. Высокий, светловолосый, хорошо одет, лицо располагает к доверию. Ну точно управленец — смотришь и думаешь, что у него других дел нету, кроме как тебе помогать.

— Добрый день, — светло-карие, похожие на ее собственные глаза с любопытством осматривали. — Прошу прощения, я сейчас все объясню. Только давайте пройдем в какое-нибудь кафе, тут довольно холодно. Вон, туда!

— Я…

— Я пригласил — я оплачиваю счет. Всё честно. Идёмте.

Незнакомец оказался такой деятельный, что Соломка и моргнуть не успела, как уже сидела в кафе, перед ней стоял кофейный заковыристый коктейль, а рядом на блюдце — свежайшие пирожные трёх видов.

— Теперь поговорим.

Тартуга мгновенно затормозил.

— Просто выслушайте меня и отнеситесь к происходящему крайне серьёзно. Итак, недавно вы пересеклись с одним из моих друзей. Теперь у нас проблемы.

— У вас? Я думала, проблемы у меня. А у вас какие?

— Ну как же… вы обратились с жалобой на неправомерные действия зверя в Комитет по связям, они прислали официальный запрос с требованием объяснить, что происходит. Теперь это дело так просто не замнёшь, факт суда установлен, а им только повод дай — навешают всех собак и не отбрешешься.

Соломка вздохнула. В общем-то она не собиралась раздувать скандал, но пока не знала, действительно ли всё стало хуже или шансы есть.

— Я осталась на улице. Не думаю, что судьба вашего друга меня волнует больше моей собственной. Вы предлагаете заткнуться, заползти в подвал и тихо скулить? Пожертвовать собой ради вашего этого дикаря? Я что, похожа на дурочку?

Глаза Тартуги сверкнули как-то слишком восторженно.

— Справедливо. И всё же позвольте, Меланья, я кое-что вам расскажу. Однажды… Нет, не так. Мы очень аккуратно храним нашу человечность, потому что только благодаря ей мы все ещё люди, а не бегаем на четырех лапах. Мы выжили и отстояли свою свободу именно потому, что собрали в себе человека, берегли каждую его каплю, и собрав достаточно, сделали рывок, захватив власть над колонизаторами. Но вот что каждый из нас прекрасно понял в процессе — любой мир лучше войны. А вот этот ваш Комитет по связям считает, что можно и повоевать, если в результате нас посадить на поводок, как собак. Но это невозможно, Меланья, мы никогда не будем слушать решений комитета, ограничивающего нашу свободу. Мы просто пытаемся соблюдать баланс. Так случилось, что мы должны сосуществовать вместе — люди и наше племя. Никуда от этого не деться — ни нам, ни вам. Поэтому проблему возникшую по вине твоей жалобы нужно решать. Понимаешь, Меланья… ничего, что я на «ты»? Возраст позволяет. Так вот… мы выиграли одну войну, выиграем и вторую. В случае чего.

В груди похолодело. Он сказал так просто… так весомо — ни капли сомнений. Он верит в то, что говорит. И действительно, раз звери смогли уничтожить захватчиков, обладающих огромным научным и военным потенциалом, то и с малоразвитым человечеством как-нибудь справятся.

— Вы мне угрожаете?

— Не расстраивай меня, — он слегка сморщился. — Какая это угроза? Я говорю, что мы хотим мира. Любого мира. Но… не в ущерб своим интересам. А некоторые из вашего комитета, ослепленные… не знаю чем, то ли властью, то ли дуростью, думают, что стоит найти повод и они заставят нас прыгать по их свистку. И вот вы им приносите причину на блюдечке.

— Не понимаю. На меня напали, я ищу выход… Логично. Так чего вы от меня хотите?

— Вам с Гнатом нужно помириться… Ведь несмотря на ваши разногласия действовал он всегда в рамках закона. Разве он тебя хоть пальцем тронул?

Тронул? Нет… Соломка поняла, что не знает его прикосновений — ни грубых, ни ласковых.

— Нет.

— Он никогда не ударил бы женщину, даже… Прости.

— Чего уж там, договаривайте.

— Даже если уверен, что люто её ненавидит. Итак, по сути обвинить его не в чем? В смысле, по закону? Этическую и моральную сторону конфликта трогать не будем.

— По сути, да, — сухо ответила Соломка.

— Тогда предлагаю перемирие. На условиях взаимовыгодных для всех, разумеется.

Да, эта уверенность Тартуги в слегка неадекватном поведении комитета, а также в своих силах настораживала и поражала. Соломка никогда не встречалась с полными и безусловными чувствами, разве что исключая мамину любовь, а тут… Такая уверенность в своём праве, даже жутковато.

— И что я должна сделать?

— Ты встретишься с Гнатом в неофициальной обстановке, думаю, сегодня вечером, откладывать ни к чему, вы поужинаете в каком-нибудь людном ресторане под прицелом как можно большего количества камер и покажете тем самым, что все разногласия решены, что личной вражды между вами нет. А если и есть, то не такая, что стоит раздувать какой-либо скандал в духе Комитета. Не за просто так, естественно, в обмен я возьму на себя решение твоих проблем.