Соломка и Зверь

— Ты подписала согласие в машине по дороге сюда.

Это когда ей сказали, что речь об отсутствии претензий? Значит, обман… И тут.

— Дослушай до конца, потом сделаешь выводы. Теперь уже поздно менять решение, как видишь, контракт существует. За отказ от него такая неустойка, что тебе не потянуть. А когда ты подумаешь над моим предложением, поймёшь, что оно для тебя тоже весьма выгодно. Тебе выделено жильё на территории нашего посёлка. Племя заплатило за обучение. Тебе назначат достаточную сумму в виде заработной платы, сферу деятельности и график позже определим. В твои обязанности входит только необходимость жить тут, а не в городе, работать на нас и спокойно общаться с Гнатом.

— С ним? Вы, правда, думаете, что мы с ним вообще можем общаться?

— Меланья, скажи правду, он тебе нравится? Как человек, в смысле?

Соломка открыла рот, но не нашла, что ответить.

— Просто представь, что он рядом — такой, каким был на экране. И что он ведёт себя, как человек на экране. Ты смогла бы с ним сработаться?

— Он меня ненавидит, — прошептала Соломка, опуская глаза. Но ответить было нечего — эта сносящая крышу слабость, возникающая при каждой встрече со зверем, однозначно имела отношение к физиологии. К чувствам. Так что сработаться — самое малое, что она смогла бы, будь такой шанс.

Именно так и ощущается влечение? Его зарождение? Интерес, который поднял голову при виде мужчины, затронувшего нечто большее, чем глаза? Коснувшегося души?

Может, так и было.

Только что это меняет?

— У меня плохо укладывается в голове, — призналась Соломка.

— Я показал тебе Гната, чтобы ты увидела, какой он на самом деле. Ты подумай несколько дней и реши — нравится ли он тебе, вернее, нравится ли настолько, чтобы попытаться перешагнуть через твоего отца. Чтобы хотя бы подружиться.

— С ним? — неизвестно что трепетало в сердце — страх или всё-таки слабая надежда на чудо?

— Да.

— Он не сможет со мной подружиться! Он, не я!

— Давай проверим?

— Но я… а если он однажды на меня набросится?

— Меланья, он и пальцем тебя не тронет. Ты что?

— Это вы так говорите! Я находилась вчера в ресторане и видела, на что способен его зверь. Что если он впадёт в ярость и убьёт меня? Покалечит? Обо мне некому беспокоится, кроме меня самой!

— Слушай. Смотри на меня внимательно. Обещаю — если он посмеет тебя тронуть, я лично его пристрелю. Клянусь свободным выбором!

Возмущенная Соломка замерла от неожиданности. Свободный выбор — единственное, что ценило Племя, когда-то вырывавшее свою свободу силой, выгрызавшее её из лап захватчиков зубами. Каждый знал — клятва свободой никогда не нарушается.

Тартуга кивнул, убедившись, что она действительно впечатлена.

— Теперь ты понимаешь, насколько я в нём уверен? Он один из двоих моих лучших друзей. Сейчас ему нужна помощь. А тебе нужно жилье и учёба. У тебя это все будет.

— Но я…

Тартуга резко перевел взгляд на часы.

— К сожалению, сейчас я больше не могу с тобой говорить, мне пора уезжать на встречу. Пойдём, я отведу тебя домой, это недалеко. Вечером пришлю кого-нибудь решить мелкие бытовые проблемы.

Соломка вскочила, машинально провела руками по бокам в поисках кармана — пусто. Действительно, на ней же вчерашнее платье, а где, кстати, всё остальное?

— А где мои вещи? — Вчера при ней была сумка с телефоном. А сейчас уже надо бы позвонить Трое, но телефона и след простыл. Да и вещи, которые пришлось снять чтобы надеть платье слишком дорого достались, чтобы бросить их неведомо где.

— Твои вещи должны лежать дома. Ну, пошли.

Дома? То есть у неё на самом деле теперь есть какой-то дом?

Соломка молча поплелась за ним следом, переваривая услышанное. В коридоре ей на плечи накинули её пальто — видимо, кто-то позаботился забрать из ресторана верхнюю одежду, о которой в памяти на фоне вчерашних событий сведений не сохранилось. Разве она не в платье ехала? Ладно, к счастью, вчера кто-то решил за неё, спасибо этому человеку. Или зверю? В общем, спасибо ему.

На улице первым делом показалось, что они с Тартугой оказались в обычном пригороде — по левую сторону сплошной линией шли соединенные друг с другом таунхаусы бледно-серого, розового и сиреневого цветов, по правую — такие же, но зеленые, бежевые и желтые. У каждой двери — небольшой дворик. И хотя улица выглядела довольно пусто, несколько человек по дороге им всё же попалось. Соломке было не до изучения окружающих, учитывая новости, так что она не заметила повышенного интереса к своей персоне. А вот Тартуга заметил — и взглядом разгонял любопытствующих так быстро, чтобы подойти ближе даже не смели.

Дома через три Соломка вздрогнула от прозвучавшего детского смеха и оглянувшись, увидела крохотную девочку в нарядном расклешенном пальто, которая сидела на лавке на покрывале, а двое мальчишек рядом с ней играли в мяч.

Почему-то она жутко удивилась, хотя что удивительного может быть в том, что на улице дети и что они смеются и бегают?

Или каких детей она думала увидеть? Конуру и щенков, посаженных на цепь?

Еле отведя взгляд от детей, Соломка снова побрела за Тартугой, ступая практически след в след. Тот пытался было притормозить, чтобы они оказались вровень и пошли рядом, но Соломка отстала и вернулась ему за спину. Ей нужно было подумать без свидетелей.

Вернее, ей нужно было прийти в себя.

Однако как водится, прийти в себя она толком не успела, потому что Тартуга резко свернул к крыльцу очередного таунхауса, и ей захотелось немедленно остановиться и попятиться обратно. Дом — это перебор, верно? Ей должны были предложить работу уборщицы и каморку под лестницей.

Так откуда такое великодушие?

— Заходи, — сказал тот, не оборачиваясь. — Номер сто двадцать три, не запутаешься.

Дверь оказалась не заперта — за ней — полумрак. Свет никто не включал, Тартуга закрыл дверь и уверенно свернул направо, а слева виднелась лестница, ведущая на второй этаж.

Соломка привычно подалась за ним и только войдя на кухню поняла, что они вовсе не одни, как казалось вначале.

Гнат сидел в полутемной кухне за большим пустым столом, затаившись и, похоже, задержав дыхание.

Путаница вышла именно из-за того, как он сидел — навалившись на стол, молча, тихо, только открытые глаза еле мерцали в темноте.

— Привет, — сказал Тартуга. — Не думал тебя тут встретить.

Ответа не было.

— Мы обо всём договорились, так что Меланья остаётся в городе и будет отбелять нашу репутацию. Но тебе не стоит сюда наведываться, да ещё без спроса, вряд ли ей понравится… А, ты принёс вещи?

Молчание. Статуя ничуть не изменилась в лице, ничуть не пошевелилось и судя по всему, не слышала. Но действительно, перед ним стояла её сумочка.

Соломка не знала, что делать дальше, здороваться как-то неловко, учитывая вчерашнее, поэтому она просто протянула руку и взяла свою сумку за ремешок. Сумка издала скрип, проползая по крышке стола к хозяйке, что в царящей тишине прозвучало оглушительно.

Гнат даже не моргнул, так и сидел изваянием, смотря вперёд замершим, встревоженным взглядом.