Соловьи не поют зимой

— Смотри, — и в следующий миг переплёл пальцы их рук.

Запястья соприкоснулись и обвились тонкой лентой энергии. Пока что только одной… Юань с нетерпением ждал, и вот его надежды оправдались — вторая, иного цвета, обвилась вокруг первой. Ленты скрутились и взлетели вверх, а затем рассыпались салютом, открывая самое потрясающее плетение — плетение мироздания. Пяти элементов и магии среди них.

Поскольку никто в зале не обратил на это внимания, кроме застывшего в углу Яо, Юань понял, что его план сработал. Она действительно была Соловьём, девушкой, способной помочь ему. Но вместе с тем он почувствовал раздражение от того, что ему придётся её использовать, и злость на то, что она враг.

Один взгляд в глаза Нади, и Юань понял — он не сможет ей навредить. Придётся действовать хитростью.

А сердце девушки билось быстрее, мысли сплетались, словно изумительные магические ленты, которые Инчэн только что неожиданно ей продемонстрировал. А ещё… скрытый одеждой кулон, вечно прохладный, вдруг нагрелся и слегка завибрировал. Но в нынешнем состоянии Надя склонна была считать это предсказанием близкого счастья.

— Вы волшебник? — спросила она прямо. — Что же это за чудо такое?

Юань улыбнулся уголком губ и приподнял руку, позволяя Наде во всей красе показать свой чудесный наряд. В Китае такое не носили, но ему отчего-то очень нравилось, как она одета.

Магия рассеялась, и плетение перестало быть доступным любому взору, а вместе с тем смолкла и музыка. Китаец снова улыбнулся.

— Я проверял вас, милая девушка. Это были нити мироздания, и лишь при соприкосновении сильной магии двое существ, наделённые даром бессмертной крови, могут их видеть.

«Вот оно как… — Надя заволновалась, — он знает. Конечно, знает! Он ведь и сам… но кто же он?»

Да, она — Соловей. Волшебству нет дела до обычных законов природы, согласно которым птички-самцы призывают трелями самочек. Девушки-соловьи, способные принимать человеческий облик, поют дивные песни для всех вокруг и для себя самих. Этот дар Надя унаследовала в полном осознании того, что в предках у нее — не просто бессмертные Запределья. Изначальные.

Но надо быть осторожнее. Нельзя выдавать тайну хранителя.

С нежных губ Нади не сходила мягкая улыбка.

— К сожалению, я мало что знаю о Китае, в том числе и о вашей исконной магии. Хотя тот самый Чжоу Байцзун, которому посвящена нынешняя конференция, — мой предок. Он называл себя странствующим купцом, но Угличский князь охотно отдал за него свою дочь Ладомиру. И наш город, тогда ещё бывший большой деревней, стал её приданым. Говорили, что эта пара сделала счастливыми и всех вокруг. Здешние места стали быстрее развиваться, расцвели ремёсла и торговля, и даже урожай сделался куда обильнее. Почему бы это, как вы думаете, Инчэн?

Надя взглянула на партнера по танцу немного лукаво. Вдруг подумалось: зачем вообще приехал сюда этот маг с красивым именем? Чего он хочет? Что ему интересно?

А Юань так и замер, услышав о предке. Она — хранитель, это точно она! Воистину всё самое желанное всегда лежит на поверхности.

— Он и мой предок тоже, — доверительно сообщил Инчэн. — Я и не думал, что встречу здесь кого-то, столь близкого мне по духу.

Его дракон внутри ворочался и ворчал от вынужденной лжи, но на лице Юаня не проступило ни капли этих эмоций. Он только взял руку Нади и, вежливо коснувшись губами тыльной стороны ладони, произнёс:

— Завтра праздник. Составите мне компанию на новогодней ярмарке? Я слышал, у вас она похожа на наш праздник фонарей?

— Наверное, тем, что это яркое событие с соблюдением народных традиций, — Надя сияла, возвращая ему улыбку. — У нас в Поволжье любят и ценят старину. Конечно же, это отличная идея –пойти вместе!

Юань сделал шаг назад, но всё никак не мог оторваться от девушки и отвести глаз от её утончённой красоты. Этой красоте могли позавидовать небожители, а духовной силе — непревзойдённые боевые мастера. Ему удалось это узнать, едва коснувшись её. Теперь Юань знал, что должен делать, но пока не понимал — как.

«Только бы она завтра пришла», — подумал он, ощущая, как непривычно и несвойственно для него затрепетало сердце. И наконец нашёл в себе силы отпустить руку Нади.

— Завтра я расскажу вам больше… и я плохо знаю город. Где мне вас встретить?

— Давайте встретимся у музея Соловья, — предложила Надя, ласково глядя на Инчэна. — Это в старой части города, рядом с маленькой площадью. Там, у ёлки, будет всё самое интересное, я надеюсь. В какое время вам удобнее?

Ей не хотелось расставаться. Хотелось ещё говорить и говорить… Ведь она куда чаще пела, чем разговаривала с людьми по душам. Мысль о том, что у них общий предок, пока не укладывалась в голове у Нади, хотя ей припомнилось ощущение родства, возникшее при одном взгляде на Инчэна. Он назвал её «близкой по духу»… А ещё — нити мироздания… что-то совсем непонятное и волнующее. Но ведь они обязательно встретятся, он всё объяснит!

Напоследок девушка скользнула взглядом по красивым губам молодого мужчины, но отвела глаза. И все же… вдруг завтра он её поцелует?..

Юань тоже нашёл в себе силы отвести взгляд… и тут же наткнулся им на Яо, который что-то активно показывал руками.

— Давайте вечером, попозже, если вы не против. Ночью новогодние огни сияют ярче.

Они обговорили время, и Юань склонил голову в вежливом поклоне:

— Прошу прощения, я должен идти.

— До завтра, — прошептала Надя. Лёгкая улыбка пробежала по её губам и угасла, оставив после себя лишь особый блеск в глазах. Осторожно обходя знакомых, она быстро пробиралась к выходу из зала, потому что сейчас ощущала потребность в привычном уединении. Душа её и звенела, и рвалась от непривычной боли.

Девушка не замечала, что отец издали наблюдает за ней со смесью удивления и тревоги. Дмитрий Астахов никогда раньше не видел, чтобы его дочь так смотрела на мужчину, так краснела и улыбалась, была такой взволнованной при встрече и потерянной после неё… Но как? Он не понимал. Они же только что познакомились, прямо у него на глазах… И Надя, которая раньше была холодна к парням, как её любимая Снегурочка… Ох, только бы этот иностранец не оказался Мизгирём… заморский гость. Астахов покачал головой. Увы… хочет он того или нет, но его дочь во многом принадлежит другому миру… а это значит, что он никогда не сможет понять её до конца.

* * *

Пан Чжэнь рассматривала себя в зеркале, которое занимало в её номере полстены. Стройная мускулистая фигура, обтянутая чёрным прямым платьем, чёрные глаза и такие же чёрные волосы, глянцевым шёлком струящиеся по плечам. Ученица Тиссоная была юна, как зимняя слива, и прекрасна, как лепесток лотоса, но самое главное, что интересовало Пан Чжэнь в её теле — это неуёмная, необъятная духовная сила, разливающаяся по меридианам. Она покрутилась, погладила мягкую кожу на руках. Обычно Имуги не способны были полностью скрыть свою суть, и страшную чёрную чешую приходилось прятать под одеждой, но с этим телом Пан Чжэнь могла бы раздеться полностью, и никто, кроме небесных драконов, не смог бы разгадать её тайны.

В тот день, попрощавшись с отцом, она выбралась из полуразвалившейся деревянной лачуги, где долгие часы пыталась свыкнуться с новым сильным телом, и где прежняя хозяйка этого тела перенесла столько страданий, и отправилась в край Персиковых цветов, чтобы принести дань уважения учителю. Тиссонай, знавший и горячо любивший свою ученицу как собственную дочь, не принял во внимание её изменившуюся суть, не оскорбил чувств девушки недоверием и излишними проверками — радость от её возвращения затмила ему рассудок. Пан Чжэнь повезло. Девушка как раз была в том возрасте, когда должен начаться путь странствий — испытание силы духа, воли и мужества, испытание миром смертных и разлукой с учителем. Она ушла раньше, чем мастер успел что-то о ней понять, и покинула Китай вслед за высокомерным и самоуверенным драконом, который оказался так же слеп, как и Тиссонай, а заодно и весь драконий клан.