Солярис

– Да что ты привязался?!!! Вот назначат тебя комиссаром, будешь цепляться!

О том что уже назначили, мы вежливо умолчим. Пока. Пока надо разобраться как они тут дошли до жизни такой и в чём эта жизнь, собственно, состоит, а делать это лучше изнутри коллектива. Потому я сбавил обороты и сдал назад:

– Ладно, ладно, но ты и меня пойми! Я – первый сенс, прорвавшийся сюда, лечу по приглашению Гиборяна, а мне даже маяк не включили, на станции мало что не встретили, так вообще ни одного робота! Ни в ангаре, ни уборщиков, а потом выясняется что у сисадмина запой до белой горячки, у Гиборяна суицид, а...

– У Сарториуса шизофрения! – закончил за меня Снаут и раскатисто заржал. – Не, братан, я тебя понимаю! Тут любого, и сплющит, и оттаращит!

– А что с Сарториусом? – спросил я как можно более непринуждённо, – Тоже белая горячка?

Снаут неожиданно стал абсолютно трезвым и серьёзным:

– Сарториус залип и не может освободиться. Я смог, а он оказался слабаком. Гиборян поступил как самурай, в некотором смысле. Я принял вызов и выбрал свободу. Гиборян не смог сделать выбор и ушёл как самурай. Не так эффектно, но по сути как самурай. А Сарториус оказался слабак. Он тоже хочет свободы. Все мы хотим свободы. Но он не может решиться. Ни на что. Иногда я думаю, это тест. Проба на вшивость. Я прошёл тест, они нет.

– Прошёл... В смысле, вшивый? – уточнил я.

– Я достоин,– заявил Снаут гордо. – Посмотрим как проявишь себя ты, космический волк.

– Да, у игрулей даже белая горячка особенная. Особо красочная.

– Не смешно, – очень серьезно заявил Снаут. – Посмотрим.

– Так что тут у вас происходит? – спросил я так же серьёзно.

– Иди, найди себе келью, распакуйся, отдохни с дороги, а часа через два заходи сюда и поговорим.

– Лучше в ресторане, – хмыкнул я, чисто ради стёба.

– А давай! – неожиданно согласился Снаут.

И я выпал в осадок. По идее, Центральный Досуговый Узел, по старинке именуемый рестораном, должен быть законсервирован, а тут... Ладно, будем поглядеть, решил я и откланялся искать себе жилище.

Как я уже сказал, станцию строили с размахом, для своего времени она была шедевром не только инженерной, но и архитектурно-художественной мысли. Побочным эффектом этого стала удивительно удобная и логичная внутренняя планировка. Одно-двух местные жилые модули (на других станциях их называют каютами, но только здесь – кельями) располагаются в четырёх 6-ти этажных башнях, по 15 кают на этаже. Снаружи из каждой кельи открывается вид на океан, а изнутри они все выходят в хоть и не грандиозный, но весьма объёмистый атриум с прозрачной крышей и прозрачной же стеной, выходящей на лётную палубу. Башни названы по сторонам света: Север, Юг, Запад и Восток, каждая оформлена в стиле, отсылающем к соответствующим культурным архетипам, а сад в атриуме должен был изобразить кусочек соответствующей природы. Башня Запад, где и обосновался весь действующий экипаж станции, должна, по идее, демонстрировать эволюцию европейской культуры: первый этаж оформлен в античном стиле, второй – готика, третий – барокко, четвертый – модерн, пятый этаж посвящён безвкусице третьей четверти XX века, как это ни печально, ознаменовавшей бурную эпоху первичного освоения космоса и лунной гонки, а шестой оформлен в стиле неофутуризма столетней давности.

Я быстро пробежался по этажам (подробная экскурсия будет, но позже), заодно посмотрел кто где поселился. Многое, знаете ли, говорит о нынешних обитателях станции. Табличку "профессор Сарториус" я обнаружил на самом первом этаже. Гиборян выбрал для себя эпоху лунной гонки, хотя, правильнее назвать этот стиль "фтуризм эпохи лунной гонки". Ну а Снаут, что меня удивило, угнездился на самом верху. Занятно. Гиборян выбирал среду обитания для себя осмысленно, он всегда восхищался той эпохой, Снаут, скорее всего, тоже, а вот Сарториус? Впрочем, пока это не особо важно. Вот куда бы приткнуться мне? Каждый из стилей обладает своим особым шармом, каждый по своему привлекателен. И всё же я выбрал готический этаж. Всколыхнулось детское увлечение древней сагой про юного волшебника, сагой, с которой, по сути, и начался мой путь в магии. И хотя по возрасту мне уже не положено мечтать о том, чтобы увидеть настоящий Хогвартс, но... Почему бы и нет? Ведь мечты должны сбываться, хоть так...

Я толкнул одну из дверей, не первую, не последнюю, не центральную и... детские мечты разлетелись в клочья. На всякий случай сверился с планшетом. АКС[2] станции упрямо утверждает, что келья З-2-04 свободна и готова к заселению. А при чём тогда брошенный поперёк кровати скафандр, ящик с лабораторной посудой, стоящий на столе, ещё какой-то ящик, словно шпион выглядывающий из шкафа, и разнообразные книги, тетради, бумажки с какими-то записями, равномерно покрывающие весь пол?

Тихо рыкнув, я заглянул в соседнюю дверь. Картина в целом была такая же. И в следующей тоже... Подумав немного, я вызвал Снаута. Кто, в конце концов отвечает за функционирование всех систем жизнеобеспечения? Сисадмин! Вот пусть и ответит!

– Ты в готику что ли залез? – лениво полюбопытствовал Снаут, выслушав мои претензии. – Селись лучше в модерн, там...

– Хочу!!! – выдвинул я самый неопровержимый аргумент.

– Ну тогда сам и убирайся, – выдвинул он самое неопровержимое возражение.

– Зараза ты, – ответил я ему, – хоть уборщика пришли!

– Не могу, – буркнул он, – мы их всех заблокировали.

Я попытался выяснить от чего да почему, но Снаут только бросил:

– Ты устраивайся тут, а в ресторане поговорим.

И отрубился. Пришлось снимать одного из своих дроидов с Ласточки, не самому же всё это таскать? А пока робот катился по коридорам станции, я сел на кровать рядом со скафандром, очистил сознание и осмотрелся в местном астральном пространстве. Обычный шум старого гостиничного номера с поправкой на обитавший тут контингент плюс окрошка эманаций от наваленных в келье вещей. Ничего выдающегося, за исключением ощущения постороннего присутствия. Мощного такого присутствия. И внимания. Не остро направленного, скорее созерцающего, но при том сфокусированного на станции и её обитателях. И явно не человеческого. Я проследил за направлением этого взгляда. Он шёл снизу. А что под нами? Океан протоплазмы, покрывающий всю планету. Океан, об который обломала зубы вся официальная наука и который Гиборян, например, считал разумным. Похоже, правильно считал.

Однако! Похоже, мои опыты не остались незамеченными: в идущем снизу взгляде словно что-то всколыхнулось и внимание перераспределилось. Теперь из всей станции Он (Она? Оно?) смотрел преимущественно на меня. Что же, похоже, есть контакт. Я послал вниз улыбку и ощущение рукопожатия. В ответ что-то колыхнулось. Но что? Но то,что мой посыл не остался безответным уже хорошо. Я послал в ответ что-то типа: "Пока! Ещё увидимся!", и вышел из транса. А тут и мой дроид подоспел, весьма кстати. И первое что я приказал дроиду – очистить ванну.

О, душ! Для тела и души! Кто не ходил в дальний автономный полёт на малом корабле – тому не понять! Даже сейчас длительный полёт в невесомости требует, скажем мягко, пониженной брезгливости, особенно когда летишь на малом корабле, типа моей Ласточки. Потому душ после посадки становится обязательным ритуалом, даже после такого коротенького полёта как мой путь с Прометея на Солярис. Я до сих пор не могу понять, как космонавты XX века выдерживали на своих утлых скорлупках полёты в пол года, а то и в год. Воистину, это были герои, выкованные из стали!

Пока я плескался, дроид расчистил значительную часть кельи, так что я смог спокойно переодеться в лёгкий компенс-костюм[3], типа того, в каком я был на борту Ласточки, и направился на встречу со Снаутом.

Времени было ещё достаточно, поэтому я не поленился и залез на пятый ярус, заглянуть в келью Гиборяна. Я уже собирался тряхнуть своими комиссарскими полномочиями, но дверь, на удивление, не была заперта. Пройдя внутрь, я огляделся. Безвкусный интерьер, а-ля 60-е годы XX века, столь любимый Арменом, был изрядно разгромлен. Беглое психометрическое сканирование показало: шмон тут наводил не Гиборян. А кто? Ну тут-то выбор не велик, либо Снаут, либо Сарториус. Но на самом деле тут отметились оба: ауру Снаута я запомнил и опознал, а второй человек определяется методом исключения. Выбор-то, как я уже сказал, маленький. Но что дальше? И что искали? Если нашли, дело глухо, а если нет... Я скользнул в транс чуть глубже и почувствовал отчётливый Зов. Между страниц Плэйбоя 1970 года (реплика, естественно) лежали несколько распечатанных на принтере листов бумаги со схемой эксперимента.