Сомнений больше нет

– Сергей, – вдруг строго спросила она, – а почему вы ночевали у себя в комнате?

– А где же мне еще ночевать? – удивился Жилин.

– Я думала, вас соблазнила госпожа Вебер?

– Чушь какая! – слегка покраснел Сергей.

– Ничего не чушь, у нас тут целый полк девушек, но все мужчины влюблены только в нее. Только о ней и думают, только о ней и мечтают.

Эва обернулась к Глинскому.

– Правда?

– Не правда! – поспешил оправдаться Жилин.

– Правда, правда, – засмеялся Глинский.

– Ребята, слушайте, у нас работы непочатый край, а вы занимаетесь какой-то ерундой, – насупился Жилин. – Эва! Ну, в самом деле!

– Мальчики, а пойдемте купаться?

– Где ты была, когда я был мальчиком, родная? – усмехнулся Глинский склонившись возле нивелира.

– Витя – ты записной пошляк! – Эва уперла в стройные бедра острые кулачки.

– Неточная характеристика, – поправил Глинский. – Я натур-философ.

Он закончил измерения, медленно расстегнул офицерский ремень и потянул через голову гимнастёрку.

– Ну, что кто первый к озеру? – спросил он, стягивая сапоги. – Наперегонки?

И, не дожидаясь ответа, помчался по залитому солнцем лугу. Эва бросилась догонять Глинского.

– Как дети, честное слово, – сказал Жилин и отложил в сторону тетрадь.

Между сосен и молодых берез круглое, как чаша, с голубой, прохладной и совершенно спокойной водой – озеро. Ломанным, зеленым краем вокруг раскинулся лес. А над ним весь синий, глубокий и прозрачный, струящийся зноем день. Идущая от воды свежесть. Острая осока по берегу, желтая песчаная отмель, уходящая в коричневую тьму, белые лилии и кувшинки, стаи мальков уткнувшихся носами в подводные коряги, заросшие илом. Тень от нависших деревьев гуляет по зеркалу вод. Палая березовая листва колышется на легкой волне. Среди корней россыпь высохших сосновых игл и шишки. Заросли вереска и черники подходят к самой воде. Темно-синими глазками светятся убеленные росой ягоды. Чудесный запах сосновой смолы.

Жилин подошел к озеру. Эва и Глинский раскидали одежду среди трав. На песке, как всегда бывает после ветра, лежала волнистая рябь, называемая обыкновенно свеем. Жилин посмотрел на верх. На высоком берегу, под кручей, провисли длинные корни деревьев, пробившиеся сквозь землю и песок наружу, и теперь над темными волнами реки почти достигали воды. Когда ветерок волновал воду, волны плескали на концы и нити корней, и те качались и стучали друг о друга.

Сергей снял пиджак, вязаную безрукавку и рубашку. Засучил до колен широкие брючины и уселся на теплый песок. В воде резвились Эва и Глинский. Витя подныривал, норовя ухватить девушку за щиколотки, и старался, словно водный дух утащить ее на глубину. Эва заливисто хохотала, повизгивала и обдавала Виктора, как только тот осмеливался появиться на поверхности, фонтаном сияющих брызг. Жилин с усмешкой смотрел на эту идиллическую картину, пожевывая соломинку.

Веселая троица и представить себе не могла, что в это самое время кто-то внимательно наблюдал за ними из зарослей. Среди деревьев остановилась темная тень, скрытая листвой. Каждое движение на берегу угадывали злобные и встревоженные глаза.

Жилин сидел на берегу, наслаждаясь солнечным светом и теплом. В воде все также азартно гонялись друг за другом Эва и Глинский. В очередной раз ускользнув от Виктора, Эва выскочила на прибрежный песок. Ее умытое водой миниатюрное тело, в элегантном купальнике светилось объятое золотым блеском. Глинский медленно выбирался из воды и, изображая дикого хищника, с ревом бросился вслед за Эвой. Однако она успела проворно исчезнуть в кустах. Глинский с шумом углубился в чащу, чертыхаясь, накалывая голые ступни о сосновые шишки.

Конец ознакомительного фрагмента.