Сомнительная полночь

– Это мое первое знакомство с ним. Она насмешливо взглянула на него:

– А что, в двадцатом веке мужчины и женщины никогда не хотели остаться наедине?

– Не посередине зала в ресторане - не так, во всяком случае.

Вивиан была удивлена:

– Вероятно, они были очень восприимчивы?

Маркхэм не знал, что ответить на это замечание, и промолчал.

– Вы должны мне все рассказать о людях вашего века, - продолжала она.
– Я просто сгораю от желания узнать, какими они были. Это правда, что вы сказали по стереовещанию, - что вы были верны вашей жене?

Маркхэм почувствовал себя как ребенок, который признается, что лазал в чулан.

– Да, это правда.

– Вы невообразимое создание!

– Был использован термин "сексуальный варвар", - сказал он.

Каким-то образом Вивиан заставила его посмотреть ей в глаза.

– Я уверена, что вы можете быть настоящим варваром, - промурлыкала она.

Мало того, что она внешне была самой волнующей женщиной из всех, кого он встречал, - в ней было и другое качество, которое восхищало его. В каждом ее движении чувствовалась сдерживаемая энергия, огромная внутренняя сила, сжатая, как пружина. Он попробовал представить, что произойдет, если пружина эта расправится, и решил, что эта женщина опасна - во всех отношениях. Опасна в гневе и покое. Опасна при победе и при поражении. Ему подумалось, что она подобна вулкану и обладает такой же слепой разрушительной силой. Ее присутствие путало его мысли, и Маркхэму требовалось немалое усилие, чтобы сосредоточиться и понять, что она говорит.

Вивиан привыкла производить впечатление. Она, не обращая внимания на его скованность, продолжала говорить.

– Вы выглядите, - спокойно заметила она, - как полярный медведь, заблудившийся в тропиках. Живые андроиды! Каким скучным, надо полагать, был ваш век. Боюсь, что контраст слегка изменит вашу психику - но лучшим образом. Я назначу себя вашим охранником. Думаю, что за вами будет забавно наблюдать.

– Надеюсь, что не разочарую вас, - сказал он ровным голосом.

Вивиан слегка улыбнулась:

– И я так думаю. Похоже, в вашей личности больше всяких странностей, чем во всех Беглецах Лондона вместе взятых.

– Может быть, мне эти странности нравятся.

– Может быть, мне понравятся тоже, - ответила она.
– Я знаю, у нас с вами будет война. Каждый начнет пытаться изменить другого, и запрещенных приемов нет. Ваши мысли против моих. Посмотрим, чьи лучше - и сильнее. Это будет весьма радикально... Вы принимаете вызов, дорогой враг?

Маркхэм чувствовал себя очень неловко. События развивались так стремительно, что у него закружилась голова.

– Я вот все удивляюсь, как случилось, что мы так запросто разговариваем, - признался он.
– Может быть, мне лучше проявить должное уважение к дочери президента?

Она засмеялась:

– Только если я этого захочу, а я не хочу. Вы слишком интересны, Джон, чтоб держать вас на расстоянии. Не каждый же день встречаешь человека, которому пара веков от роду.

– Извините, поправка. Я всего лишь юноша - мне сто семьдесят семь лет.

– И вы очень хорошо сохранились, - сказала она.
– Что вы думаете о Сити? Вам не кажется, что мы улучшили его? Я с ужасом думаю, на что он был похож, когда здесь жили миллионы. Кипящая масса тел, я полагаю. Отвратительно!

– У меня еще не было времени разобраться в своих впечатлениях, осторожно ответил Маркхэм.
– Мне надо было ввести свое имя в Индекс и найти жилье.

– Вы действуете быстро. Где же вы живете?

– Найтсбридж, Рутланд-Хаус.

– Я знаю это место. Дряхлый старый музей. Поэтому вы его и выбрали?

– Совершенно верно, - улыбнулся он.
– Я теперь музейный экспонат.

Вивиан допила чай со льдом.

– Но ненадолго, - сказала она с видом пророка.
– Я об этом позабочусь... Случилось так, Джон, что мы почти соседи. Я живу на Парк-Лэйн.
– Она посмотрела на крошечные часы-кольцо.
– Мне пора лететь. Я должна быть в Олимпийском Клубе... Знаете что, приходите, навестите меня сегодня вечером. В двадцать два тридцать и без андроида. Вы расскажете мне о вашей старомодной семье и о губительном двадцатом веке.

Она нажала кнопку, и стенки цилиндра, окружающего их, скользнули в пол.

– Но я...
– Маркхэм не успел договорить.

– Никаких "но", дорогой враг. Я дочь президента, - весело напомнила она.
– Одна ошибка - и вы отправляетесь в условно живое состояние.

– В самом деле?

– Идиот. Я изничтожу вашу допотопную серьезность сегодня же вечером. Пока, Джон. Да смотрите же не увлекайтесь женщинами!

Пока он пытался сформулировать дипломатический отказ, она ушла. Вивиан вызвала у него странное напряжение. Его несколько поразили язык и манеры "роковой женщины", которые, вероятно, не менялись тысячелетиями, но Маркхэм вынужден был признать, что столь боевое поведение ей к лицу, хотя и вызывало в нем чувство неловкости. Он посидел в ресторане еще несколько минут, размышляя и пытаясь проанализировать свои эмоции, но, поскольку попытки были не очень успешными, он их бросил.

Тут он вспомнил, что Марион-А все еще ждет его в геликаре, вышел из ресторана и сел в машину, чувствуя, что ему по-прежнему хочется как-то отомстить ей за равнодушное отношение к платиновому браслету, хотя и. понимал, что ей незнакомы ни чувство благодарности, ни унижения.

Они добрались до Найтсбриджа в молчании. Маркхэм едва успел открыть дверь квартиры, как зазвонил видеотелефон.

– Как эта штука работает?
– раздраженно бросил он.

Марион-А нажала на тонкую планку сбоку от экрана и отошла за пределы видимости.

Экран осветился, и на нем появилась женская голова и плечи. У женщины были темные волосы, мелкие подвижные черты лица. Выглядела она лет на девятнадцать.

– Привет, дорогой, - развязно произнесла она.
– Добро пожаловать в хибару. Примерно в такой дыре ты жил там, в каменном веке, да? Теперь ты должен, повторяю - должен, спуститься и выпить с нами. Причем немедленно, сейчас же, и никаких извинений, дорогой. Мы хотим тебя видеть, просто помираем. И не приводи своего андроида. Мы своих вышвырнули на часок - я имею в виду, устаешь, когда все время их рядом видишь, а ты? Ох, я забыла! Я - Шона Ванделлей, живу как раз под тобой, в квартире номер два.

– Хэлло, - сказал Маркхэм, чувствуя, что не в силах сопротивляться. Меня зовут...

– Мы все о тебе знаем, дорогой. Ты невероятно романтический Спасенный. Вообще-то я воспринимаю тебя трагически. У тебя божественная форма головы как у Орфея, мне кажется. Тем более что у тебя был свой подземный мир. Но ты, кажется, немузыкален, нет?

– Нет, у меня нет никаких особых способностей, ни прорицательских, ни артистических.
– Ему показалось, что он сходит с ума.

– Дорогой, - продолжала девушка, - мы тратим уйму психосоматических усилий на эту электронику. Увидимся через двадцать секунд.
– Она одарила его восхитительной улыбкой, и экран погас.

Маркхэм повернулся к Марион-А.

– Что, люди обычно так и разговаривают?
– спросил он.
– Или это было что-то особенное?

– Мисс Ванделлей использовала современные идиомы, - ответила Марион-А с намеком на улыбку.
– Ее речь, вероятно, перенасыщена ими.

– Черт. Я думаю, лучше пойти.

– Да, сэр. Вы хотите, чтобы я чем-нибудь занялась, пока вас не будет?

Маркхэм на секунду задумался, потом сказал:

– Примерьте ваши новые платья.

ГЛАВА 6

Шона Ванделлей открыла, как только он подошел к двери, и стремительно втащила его внутрь. Она сунула ему в руку высокий бокал и одновременно представила высокому человеку с бронзовым от загара лицом, всем своим видом и движениями похожим на атлета.