Сон разума

– Готовы? – спросил я, и многозначительная тишина стала мне ответом.

На секунду разорвав связь с Наташкой, я положил карту Пиковой Дамы рубашкой вверх рядом с зеркальцем и, подвинув к ним свечу, восстановил круг.

– Думайте о ней, – попросил я, закрывая глаза.

Минуту мы сидели в полной тишине, с закрытыми глазами, старясь даже не дышать. До нас доносились отдаленные звуки улицы, рев проезжающих машин сливался с хлопками петард и криками людей. Дом поскрипывал от редких порывов ветра, где-то далеко капала вода, задавая свой мерзкий монотонный ритм. Казалось, с каждой минутой звуки отдалялись от нас.

Когда что-то замелькало перед глазами – мы видели танец теней через сомкнутые веки, – мы дружно вздрогнули и разбили круг, открывая глаза. Мерно колыхалось пламя свечи на столе.

Я подался вперед и завис над зеркальцем, впившись в него взглядом. Ничего не изменилось: дверь все так же оставалась закрытой, а ступени бесконечно пустыми, не тронутыми стопами мифических чертей.

Я откинулся на спинку кресла:

– Наше дыхание или ветер открытого окна.

Мне не пришлось пояснять, все и так поняли, что я имел в виду свечу. Облегченно выдохнув, все откинулись на спину.

– Ну, ничего, – Наташка похлопала меня по руке, которую только что сжимала. – Не все детские страхи реальны.

Я ей кисло улыбнулся.

– Пусть погорит, – остановила она меня, когда я попытался затушить свечу. – Я приглушу свет, и так будет романтичнее.

– Словно ты на свидании сразу с четырьмя парнями? – съязвил я.

– Конечно, – серьезно ответила девушка. – Вы ведь все мои мальчики.

Мы с пацанами переглянулись и рассмеялись, разряжая накаленную обстановку.

– Я сейчас, – добавила Наташка и, схватив помаду с косметичкой, вышла из комнаты.

Ее не было с минуту, а ее появление ознаменовало собой отключение лишних на ее взгляд источников света. Остался гореть лишь старенький торшер в углу, освещая комнату оранжевым, не отличимым от пламени свечи, светом.

– Так ведь получше? – с улыбкой спросила она, возвращаясь на место.

Я кивнул.

– Тем временем один час и десять минут до Нового Года, – заметил Саня, раздраженно глядя на часы, словно это они виноваты в том, что время течет так медленно.

– Ладно-ладно, – сдался я, наклоняясь к полу и поднимая черный пакет. – Сейчас все исправим.

Пакет громко звякнул, привлекая внимание моих друзей.

Я улыбнулся и пояснил:

– Это подарок из «Зверинца». Последний подарок.

С этими словами я извлек наружу початую бутылку «Джек Блэк» и пять маленьких стопочек, что расширялись кверху. Это была бутылка объемом в один литр, и не хватало в ней от силы на два пальца. Но даже если бы она была пуста на половину, я все равно сомневался, что мы смогли бы осилить такой крепкий напиток. Это сейчас для двоих бутылка старины «Джека» не кажется такой уж непосильной, но в те годы мы только начинали пробовать крепкий алкоголь и еще не постигли все вершины этого мастерства. К счастью.

– Тут не хватает лишь четырех таких стопочек, – смущенно пояснил я, покручивая одну из них в руке. – Это та самая бутылка, что мы пили с… с ней… – я запнулся. – Когда… последний раз были в «Зверинце».

Никто ничего не сказал и мои друзья лишь робко отвели взоры. Я хорошо их понимал, никто не хотел возвращаться к этой теме, тем более в такой день. Но и просто так прогнать воспоминания я никак не мог. Чувства все еще были очень сильны во мне и горечь, горечь от потери было не смыть ничем. И в ту самую минуту мне казалось, что ее не получится смыть никогда, и она навечно останется частью меня.

– Ладно, давайте сюда ваши стопки, – нарочито весело объявил я, откупоривая бутылку. – Так, Саня, держи. Только будьте осторожны, это вам не пивас в подъезде хлебать. Полторашка, держи. Серега. Стас. Так, а это уже мне.

Я поставил бутылку и взял маленькую стопочку в правую руку. Янтарный напиток призывно блестел, заставляя выплывать наружу подавленные мною воспоминания. Воспоминания о чудесном вечере.

Я дернул головой и улыбнулся еще шире:

– Эти проказники называются «шотами» и вам лучше проявить к ним уважение, друзья мои, а иначе, они могут не хило дать вам в голову.

Все сочли мою шутку достойной веселого смеха, и я немного расслабился. В конечном итоге мы тут собрались, чтобы проводить весьма богатый на мерзкие события год, в надежде, что подобного больше не повторится, и потери, что мы понесли, будут последними потерями в нашей жизни. Какими же наивными мы были.

– Друзья мои, я скажу лишь пару слов, – торжественно произнес я, поднимаясь на ноги.

– Началось, – закатил глаза Саня и все рассмеялись.

Я не стал реагировать на его замечание, лишь наигранно скривился.

– Я лишь хотел сказать, что Новой Год – семейный праздник и потому, мне бы хотелось выпить за свою семью.

Я переводил взгляд с одного своего друга на другого и ответом мне были робкие смущенные улыбки. Улыбки моих друзей, улыбки людей, ставших мне семьей.

– За семью, – хором ответили мои друзья, и наши стопки громко звякнули, соприкоснувшись гранями.

Настенные часы пробили одиннадцать.

2

Я с интересом наблюдал за их реакцией. Не скажу, что сам мог пить виски так же хладнокровно в те годы, как я это делаю сейчас – не поведя и бровью – но все же их реакция сильно отличалась от моей.

Хуже всех было Наташке. Бедная девочка глотала сок прямиком из графина, а его маленькие капельки падали на безупречно черное платье. Стас сидел, надувшись как рыба-еж, с красными глазами, которые с упреком смотрели на меня. Серега силился не показывать нам своей реакции, но получалось это весьма плохо. От натуги его глаза слезились, и прозрачная капелька вытекла из носа.

И только Саня сидел, сдвинув брови и открыв рот в виде буквы «о». Мой брат был крепче, чем остальные, только по одной причине: мы были готовы к такому повороту событий. Пару лет назад, мы остались дома одни и весьма надолго. Потому, особо не размышляя, мы заглянули в дедушкин бар и нашли там много всего интересного от вина, до дорогого коньяка. А вот открытой оказалась только бутылка водки. Ее мы и решили опробовать, так как открывать другие бутылки было весьма рискованно, ведь вряд ли их хозяин был настолько забывчив, что не заметил бы сорванной крышки.

Вытянув и хорошенько промыв две стопочки – удивительно, в те годы мы боялись заразы от пыли и грязи, но нисколько не алкогольного отравления! – отправились с ними к бару. Открутив крышку, я тогда впервые увидел бутылку с дозатором алкоголя. Около минуты у нас ушло на то, чтобы научиться правильно наливать напиток. Как оказалось, чем быстрее и резче ты запрокинешь бутылку, тем больше алкоголя поступит через дозатор и тем ровнее будет струя, как бы забавно это не звучало.

Справившись с бутылкой, мы наполнили две стопочки на треть и, глядя друг другу в глаза, опрокинули их внутрь трясущимися руками. Чего там говорить, тряслись не только руки, но и ноги и вообще все тело. Желудок жалобно сжимался, прося пощады, а сердце билось так, что алкоголь впитывался еще на подступах к желудку.