Сон с четверга на пятницу

А вокруг них уже начал собираться любопытствующий народ. Решив спустить дело на тормозах, полицейский строго посмотрел на цыганку и сказал:

– Иди отсюда. «Сара джином»! И чтобы я больше тебя тут не видел! Живо!

Цыганку не нужно было просить дважды. Она быстро засеменила прочь, посекундно оглядываясь на Настю, бормоча себе что-то под нос и делая какие-то жесты рукою. «Словно охранные знаки, призванные оградить ее от нечистой силы», – подумала Настя.

– Тэ скарин ман дэвэл! – глухо крикнула цыганка и скрылась за углом тонара.

Полицейский тем временем разглядывал Настю.

– Странно, – произнес он.

– Что странно? – не поняла Настя.

– Ситуация странная, – уточнил полицейский. – Обычно люди боятся цыганок. Но чтобы цыганка боялась русскую девушку… – Он усмехнулся и покачал головой. – …Такого я еще не видел. Что вы ей сказали?

– Ничего особенного, – пробормотала Настя.

– Тогда почему она так испугалась? Даже Бога своего цыганского поминала.

– Бога?

– Да.

– Я… не знаю.

– С вами все в порядке? – спросил полицейский. – Вы побледнели.

– Со мной все в порядке, – ответила Настя.

– По вам не скажешь. Послушайте, здесь недалеко есть медпункт, и если хотите, я могу вас туда проводить.

– Нет, спасибо. Мне нужно идти! Я ведь могу уйти?

– Конечно.

– В таком случае – всего доброго!

– И вам.

Полицейский козырнул рукой. Настя повернулась и пошла прочь, чувствуя спиной тяжелый, подозрительный взгляд полицейского.

3

Дошла она до ближайшего кафе. Там взяла чашку кофе и прошла с ней за столик. Помешала задумчиво ложечкой. Выпила глоток, другой. Кофе вызвал сердцебиение и тошноту. Она отодвинула от себя чашку.

– Ай, молодая, красивая, дай погадаю! – проворковал за спиной знакомый голос.

Настя обернулась и сквозь грязное стекло окна увидела ту самую цыганку. Она снова приставала к прохожим. Настя быстро достала кошелек, отсчитала деньги за кофе и бросила их на стол. Потом поднялась и направилась к выходу, намереваясь застигнуть цыганку, пока та не ушла. И ей это удалось.

Увидев перед собой Настю, цыганка попятилась и испуганно воскликнула:

– Ничи мэ тутэр на пхэнава!

– Я не понимаю, что вы говорите, – сухо произнесла Настя. – Но знайте: я не дам вам уйти, пока вы мне все не расскажете.

– Рассказать? – по лицу цыганки пробежала тень. – Даже не проси! Ничего не скажу!

Она засеменила прочь, но Настя преградила ей дорогу.

– Сейчас я начну громко кричать, – предупредила она цыганку. – А когда прибежит полиция, скажу, что вы меня обокрали.

Цыганка презрительно цыкнула языком.

– Тебе не поверят! – сказала она.

– Поверят. Я известный человек, писатель. А вы – цыганка.

Внезапно плечи цыганки обмякли.

– Ну, чего тебе от меня надо, а? – смиренно, чуть не плача, проговорила она. – Чего ты ко мне пристала?

– Я не хочу вам зла. Но я хочу знать, почему вы назвали меня «заблудшей»?

Цыганка прищурила черные, недобрые глаза.

– Если скажу – отстанешь?

– Да.

– Точно отстанешь?

– Клянусь.

– Ладно. – Цыганка сделала страдальческое лицо, вздохнула и, перекрестившись, пробормотала: – Исусо Христосо… Чяво Дэвлэскро, потангинэ манн, грешнонэс… Здесь не твое место, женщина. Ты потеряла свой мир. Таких мы зовем «заблудшие». Ты – не на своем месте. Ты – заблудшая.

– А где мое место? – спросила Настя. – Где оно?

Цыганка пристально посмотрела ей в глаза и отчеканила:

– Ты знаешь.

– Я не знаю, – возразила Настя.

Цыганка еще несколько секунд с каким-то странным, неприятным интересом разглядывала Настю, потом хотела что-то сказать, но не успела.

– Эй, женщина, пусти ее! – воскликнул молодой мужской голос.

Настя повернула голову и увидела чернявого парня. Он был похож на цыганку, и Настя про себя решила, что это ее сын.

– Пусти, сказал! – грозно вращая глазами, прикрикнул он на Настю. – Горя хочешь?

Он заскрипел зубами, засверкал глазами и сжал правую руку в кулак, словно собирался ударить Настю.

– Не трожь ее! – испуганно воскликнула цыганка. – Она «заблудшая»!

Цыган открыл от удивления рот и уставился на Настю. Кулак его разжался, от яростного выражения на лице не осталось и следа.

Рядом с ними снова возник полицейский.

– Снова проблема? – грубо осведомился он.

На этот раз цыганка посмотрела на него как на избавителя.

– Веди меня в тюрьму, начальник! – попросила она. – Я пристала к женщине, я обидела, денег хотела! Веди меня в тюрьму!

– Отпустите ее, – дрожащим голосом попросила Настя.

От волнения у нее зуб на зуб не попадал.

– Веди в тюрьму! – потребовала цыганка. – Я три кошелька украла! Расскажу, где и у кого!

– А вот это уже по моей части, – сказал полицейский удовлетворенным голосом. И обронил Насте: – Простите, гражданочка, но после такого признания отпустить я эту женщину не могу. Пошли в отделение! – скомандовал он цыганке.

Некоторое время Настя стояла на месте как прибитая – оцепенело и молча. А потом крикнула вслед удаляющейся троице:

– Я все равно вас дождусь! И найду! И заставлю со мной поговорить!

Оглянулся только парень-цыган. Что-то неприязненно пробормотал, а потом презрительно сплюнул на асфальт.

Настя вернулась в кафе и стала ждать. Конечно, цыганку отпустят. Не могут не отпустить. Она оговорила себя, но в полиции все выяснят. И много времени это, конечно, не займет.

После двух выпитых чашек кофе Настя решила действовать. Она вышла из кафе и с помощью расспросов выяснила, где находится ближайшее отделении полиции. Туда и направилась.

Но в отделении ее ждал странный сюрприз. На вопрос о задержанной цыганке и ее сыне дежурный полицейский ответил, что ничего не знает ни про какую цыганку.

– Ну как же? – удивилась Настя. – Ее привели к вам полчаса назад!

– Кто привел?

– Полицейский сержант. Высокий, худощавый, со светлыми глазами.

– Имя его знаете?

– Нет.

– По описаниям у нас таких нет. У нас в отделении все больше чернявые и не то чтобы очень высокие.

– Как нет? – растерялась Настя. – А… цыганка? Он же привел цыганку. Она призналась, что украла несколько кошельков. Подумайте сами: ведь не мог же он ее после этого отпустить!