Сон (сборник)

Пустота. Царство вечной ночи и лютого холода, «абсолютного нуля». Белые сгустки звезд, взвешенные в космосе, как воздушные шары в атмосфере. Солнечные ветры и облака звездной пыли. Трассирующие потоки электронов и нейтрино. Мертвая тишина, но порой вдалеке – словно скрежет зубов и чьи-то безумные вопли, стоны. Кто знает, какими вселенскими катастрофами рождаются эти дьявольские звуки?

Мы, сверхгрешные души, перемещаемся во множестве пространственных координат, но не меняемся во времени. Мы цельны, как лучи света; звездная пыль и солнечный ветер иногда разрывают нас, но части тут же опять соединяются в целое. Можем мы быть и скорыми, как лучи: нынче у одного Солнца, завтра у другого. Мы не сгораем и не замерзаем, не гибнем от магнитных бурь и ядерных взрывов. Нам все равно куда лететь: к пылающим звездам, застывшим мирам или живым планетам, и только к Земле не дано сверхгрешным душам приблизиться, Земля не подпускает нас, мы давно потеряли ее из виду и не отличаем от звезд…

Я, душа Ленина, вечно странствуя по Вселенной, несу наказание за грехи, но подчиняюсь я не воле Провидения, а объективным законам переселения человеческих душ. Вы, на Земле, уже потихоньку догадываетесь, что душа – энергия личности, и она не умирает, а отлетает и на сороковой день после кончины плоти – если успеет к сроку – вселяется в других людей, в животных, птиц или даже в неживые предметы. Но вам и в голову не придет, что сущности всемирных грешников переселяться не могут, у них особые свойства поля, и Земля отбрасывает их на звездные расстояния. Да и кому нужны мрачные, преступные и страшно усталые сущности?

В каком я теперь созвездии, не ведаю. Мимо, словно пушечные ядра, проносятся метеориты. Близится гигантская спиральная туманность, медленно поворачивается она, в ее вихрях все различимее отдельные звезды, из чудовищной дали похожие на снежные катыши, малые, славно теннисные мячи, и побольше – с капустные кочаны, и вот я уже в центре спирали, в сонме крутящихся звезд. «Боже, какое зрелище!» – подумал бы человек и смертно ужаснулся бы, и потрясенно восхитился. А мне, душе прегрешного вождя, все равно. Я привыкла. Тоскую по Земле, ищу ее, мечтаю однажды приблизиться к планете.

Знаю, что делается в родной стране, кровоточу, самоистязаюсь в судорогах от собственных энергетических бурь. Все рассказывают нам души мертвецов, в ожидании срока переселения витающие меж звезд. Говорить словами мы не можем, передаем информацию через соприкосновение. Иные из моих сообитательниц по космосу кидаются на новые души, как гарпии, обвивают их и переплетают, пронизывают силовыми линиями агрессивных полей – требуют известий о Земле. И слухи разносятся по всей Вселенной.

Не очень давно прилетала из России душа одного честного упрямого маршала, невинно убиенного, Ахромеев его фамилия; рассказывала, как вешали хозяина, прямо в служебном кабинете, над письменным столом, изображали наложение на себя рук. Что-то прознал о тайных делах и секретных замыслах в верхах государства и собирался обо всем доложить народу, вот и пресекли. Сообщила душа, что громко о старике мало кто плакал, но в то время, как его казнили, у некоторых граждан состоялся праздник, хотя к повешению он имел косвенное отношение. Что праздновали, мне известно, но непонятно, чему радовались. Люди, зачем вы так пели и плясали? Чего добиваетесь? Ну, станете третьеразрядной капстраной. А то и не станете. Удастся вам, пожалуй, как схлынут восторги, сорганизоваться лишь в толпу присмирелых обывателей, а помыкать вами начнут бандиты и лавочники…

Летали и другие души. Много чего порассказывали о моей стране. Люди, вы прозреваете и, умирая, все больше несете в космос гнева и разочарований. А вы что думали? Что как споете и спляшете, придет райское благо? Кого славили и возвышали над собой? Чьи каблуки ставили себе на голову? Вглядитесь: короли-то… Ах, если б голые были короли, а то всегда лучше подданных одетые!.. Умы средние, амбиции большие. У иных физиономии пухнут от пагубных страстей. Если надо, они – потомки революционеров, апостолы коммунизма, а потом наоборот. Вы же всю жизнь – быдло и для того лишь служите, чтобы держать вас в черном теле и просить еще потерпеть. Тот, кого я населяла, мечтал всех сделать равно счастливыми, зависящими в успехе, благополучии от ума да воли, а не от всесильного окружения и денежного мешка. Не получилось. Наломано много дров, за это душа не знает покоя и разрывается от вечной боли. Про грехи Ульянова-Ленина разговор особый, долгий и недобрый, только не сатанинским устам его вести, а праведным.

Праведные истинно рассудят моего хозяина еще через пятьдесят лет, пока же читают хартии и смотрят, за что клеймить, за что прощать. Сатанинские дуют о нем в поганые трубы, нацелив их на тридцать сторон, из труб выдуваются фекалии и обрызгивают, заляпывают подставленные уши. Короли, хорошо одетые, взяли в трубохвосты лучших своих холуев и велят им дуть шибче, денно и нощно. Торопятся. Надо поспеть заляпать уши нового поколения, чтобы в них не проникли честные судные звуки об Ульянове-Ленине, чтобы поколение это страшно, как мерзкого гада, кляло покойника перед своими детьми, а дети несли бы хулу дальше, по воле правящего дома искореняя в народных генах сочувствие обожествленному вождю. Но кто обожествлял? А те же, кто нынче скомандовал дуть о нем в поганые трубы.

Глупцы-короли! Как бы ваши трубохвосты ни надрывались, они не совершат больше того, что совершится без их помощи! Злу суждено быть проклятым в веках, а добру – сберечься, зернами рассеяться по земле и прорасти. Не сделать Ульянова-Ленина грешнее, чем он был, не растравить его душу безжалостнее, чем она растравлена. Не минет вас суровая кара за вероломство, притворство и колдовскую смену обличья, не избежать вашим сущностям бесцельных скитаний в космосе. Места здесь хватит; а души-гарпии скучают без разбоя и жаждут помучить энергетические поля новопреставленных нечестивцев. Но, может, ваши темные души на сойдутся в битве с душами Гитлера и Муссолини, а нежно их коснутся, вильнут умильно незримыми шлейфами и тоже станут гарпиями? Я этому не удивлюсь.

Хочу объясниться с народом, пусть услышит трагическую душу. Многогрешный политик Ленин заглядывал далеко, пробовал быть смелее других, мечтал вознести Отечество на неслыханную высоту. Плохо достигают сердца казенные слова, но без них не обойтись: сермяжный феодализм, бостоновый капитализм… а дальше что? Или вы, люди, думаете, что дальше – ничего? Тогда зачем всю жизнь твердили диалектику? Вам велели, а вы боялась ослушаться? Как, однако, просто и как неискренне!.. Не потому ли ваши господа поощряют оккультные науки, что боятся, как бы вы не продолжили верить в «общественное развитие»?

Тот, кому я принадлежала, впрягся в исполинский воз и, задыхаясь, тянул страну в гору, к высшему пьедесталу. Вы дали предводителям лавочников спустить ее вниз, пьедестал же сами взорвали под гогот толпы. Но могут начать командовать и такие предводители, что за главное народное благо сочтут уже не торговлю в лавке, а феодальный, рабовладельческий или даже первобытнообщинный способ добывания еды и одежды. Каких только нет сумасшедших! Вы и у них пойдете на поводу?

Мерзавцы-оборотни исподлили замыслы моего хозяина и в исподленном виде употребили себе на пользу. Вам бы прогнать мерзавцев взашей, а вы им позволили обернуться своими заступниками, возглавить движение лавочников, да еще сказали спасибо, что обернулись и возглавили. Тут вот какая закавыка. Если и построите капитализмишко, то потом все равно сделаете революцию. Только придется начинать сызнова: с подпольных кружков. У народа российского жажда справедливости и достоинства тысячу лет сидит в генах и станет объединять его против наглеющих предводителей и хапающих деньги холуев. Капитализм, скажу я вам, даже нехилый, лишь кажется благополучным, он – тухлое яйцо, сверху белое, гладкое, крепкое, внутри поганое. Вот и довольны там, как нынче у вас говорят, «за бугром», что родная страна Ульянова-Ленина не достигла вершины и не встала на пьедестал, а уравнивается с остальными: когда все одинаковые, тухнуть дальше не так опасно…

Конечно, наедитесь, напитаетесь – хозяевам нужны сытые работники; но у многих души сделаются мохнатыми, и большинство полюбит читать одну поваренную книгу. Ульянов-Ленин хотел, чтобы души у всех стали благородными, и каждый гражданин не только бы работал и насыщался едой, но легко творил прекрасное. За то, что намерения высокие породили беды лихие, несчастная душа будет вечно страдать и каяться. И хотя больше виноват интеллект, она молит великий народ о жалости к ней, о смягчении приговора.

Убита Россия безмерным горем, смочена ее земля кровью, обильно, как проливным дождем, и за горе, кровь нет Ульянову-Ленину снисхождения. Но если об этом трубят сатанинские уста, мне хочется крикнуть на весь космос: «Эй, горнисты! Припрячьте свои поганые горны и извлеките, когда понадобится дуть в них о ваших королях! Посчитайте, сколько прольется крови на пути страны под гору, сколько загубится судеб, случится самоубийств, разрушится жилищ, останется сирот и бездомных, сопоставьте новые беды с прежними и изо всех сил об этом протрубите! Тогда, может быть, люди глянут на грехи покойного Ульянова-Ленина по-другому!»