Сон в руку

– А давайте все возьмемся за руки, - вдруг предложил Ример, - как на сеансах этого... как его... Ну, когда духов вызывают...

– Столоверчения?

– Точно. Во-первых, в тему, а во-вторых, никто не сможет удрать, после того как его обвинят.

– Николай, я вполне обойдусь без ваших комментариев, - холодно заметила Даша.
– К тому же хочу предупредить сразу: сбежать отсюда никому не удастся, ранчо охраняется.

Народ удивленно переглянулся:

– Это правда?

– Попробуйте - убедитесь сами.

– Ладно.
– Ример не унывал.
– Тогда будем держаться за стол, чтобы не упасть. Рыжая, валяй!

Даша не заставила себя уговаривать:

– Как я уже говорила, меня сбила очевидность мотива: наследство. Но я упустила из виду тот факт, что других претендентов на это наследство действительно нет. Что же остается?

– Пойти и повеситься, - тихо прошептал Ример.

Кто-то захихикал. Даша подняла тяжелый взгляд на вдовца:

– Вам еще представится такая возможность. Наверное, это лучше, чем пожизненное заключение сразу в трех странах. А если удастся доказать, что и жену свою вы убили, то вам и вовсе грозит электрический стул. В Америке с гуманизмом борются.

Ример покатился со смеху:

– Я знал это еще до того, как ты проснулась.

– Что?
– Даша изобразила презрение.

– Что следующим буду я. Слушайте.
– Вдовец отхлебнул большой глоток пива и вытер усы.
– Предлагаю пари: я признаюсь во всех убийствах, если только Рыжая объяснит, каким образом я убил свою жену. Если не ошибаюсь, все это время я находился в Москве. А Америка, она ведь не Западное Бирюлево, туда на такси не доедешь.

– Все очень просто: у тебя был сообщник.

– О! Как оригинально! И кто же он, этот таинственный подлец?

– Не он, а она.
– Даша понизила голос почти до шепота: - Тебе помогала любовница.

– И кто же она?

– Катерина!

Послышался шорох, потом стук. Все обернулись. Виктор Семенович опять лежал на полу.

Глава 46

1

Через пятнадцать минут все более или менее успокоились. Виктора Семеновича попрыскали водой и усадили в принесенное с улицы кресло, так как он категорически отказался покинуть помещение. Катю удалось привести в чувство коньяком. Римеру перевязали руку, которой он расколол кружку. Все остальные успокаивались сами, кто как мог: Гоша, узнавший, что его жена не только убийца, но и изменщица, заказал себе водки, Ян просто минеральной воды, но с большим количеством льда, а Полетаев выпил какую-то таблетку.

– Вы можете не поверить, Дарья Николаевна, - сказал он морщась, - но до сего момента я пребывал в полной уверенности, что удивить меня хоть чем-то в этом мире уже просто невозможно. Каюсь, поспешил с выводами. Кроме того, зная историю вашего развода, я был уверен, что всех лишних друзей и родственников вы уже посадили.

Даша чуть не плакала:

– Думаешь, я получаю от этого удовольствие?

– Думаю, что - да. Иначе к чему весь этот цирк?

– Ах, цирк! А факты?

– Факты!
– Полетаев рассмеялся как человек, которому сообщили, что по ошибке удалили не тот зуб.
– Я и забыл, что ты у нас герой социалистического труда по сбору фактов. У тебя их больше, чем волос на голове у всех присутствующих...

– Хорошо, допустим, вчера я ошиблась мотивом, ну и... преступником. Но сегодня я уверена на сто процентов.

– Раз уверена - обгоняй, - встрял в их диалог Ример. Он уже полностью владел собой.
– Но учти, если тебе опять не удастся с доказательствами, я собственноручно размажу на твоем личике все конопушки. Поняла?

Даша съежилась и жалобно посмотрела на Полетаева. Тот молча указал Римеру на его место, а соседке шепнул на ухо:

– Учти - я добавлю.
– И уже громко: - Начинайте, мы внемлем.

Даша сделала глоток воды, тихонько откашлялась и начала. Голос ее звучал неуверенно, словно она в темноте, на ощупь пыталась отыскать верный путь.

– Вчера, обвинив Яна, я, разумеется, ошиблась, но не намного. Дело происходит все с теми же, все там же, но только мотивом на этот раз являются просто деньги. Да.
– Она задумалась.
– Жили-были две дамы. Одного возраста, одного характера и принципов. Хотя и жили в разных странах. Волей случая эти дамы оказались родственницами: состоялась свадьба дяди с племянником.

До этого Яну и Прохазке переводил Ример, но после того как его обвинили во всех смертных грехах, он просто сидел и слушал докладчицу. Теперь Прохазке приходилось самому догадываться, о чем идет речь, и заодно переводить это юному Харрису. Получалось у него это не очень здорово. На слабое знание русского языка накладывался еще и сумбур, царящий в голове рассказчицы.

– Простите, пани Дагмар, - не выдержал он, - кто на ком женился?

– Дядя на племяннике, - рассеянно повторила Даша.
– Ну, в смысле... э...

– В том смысле, что одна женщина вышла за дядю, а вторая за его племянника, - раздраженно пояснил Полетаев.
– Речь, по-видимому, идет о пани Чижиковой и госпоже Ример.

– Да-да, именно так.
– Даша сделала слабый жест в сторону, словно благодаря подполковника.
– Но не в этом дело. Главное, что через некоторое время женщины познакомились. Познакомились и мгновенно пали друг другу до ока...

Видя, что часть слушателей ее не понимает, Даша начала сбиваться на чешский, однако чехи лучше понимать не стали, зато заметно ухудшилась коммуникация с русскоязычной частью присутствующих.

– Куда они пали?
– переспросил Гоша.

– До ока, - вздохнул Полетаев.
– В смысле понравились друг другу. Нельзя ли покороче? Саму суть. Художественный вымысел мы домыслим сами. Он нахмурился.
– Вот что значит связаться с вами - начинаешь говорить так, будто и родного языка не знаешь. Так что произошло после того, как дамы пали друг другу до ока?

– Жена Римера предложила своей... Кем ей приходилась Амалия Чижикова?

– Не знаю. Не отвлекайтесь.

– Хорошо. Она предложила своей, пусть будет тете-in-law [По закону, в результате брака (англ.)], стать основным дилером американских биодобавок в Чехии. Та согласилась, и денежки потекли рекой.

– Кто мне расскажет, за что убивать работающую жену?
– Ример подпер щеку.
– Ведь тогда у меня был доход, а теперь шиш с маслом.

– Чушь!
– возмутилась Даша.
– Вам, я имею в виду вас и вашего покойного дядю, при жизни жен доставались лишь крохи и оскорбления. Чижик мне сам признался, что у него дела шли плохо. А вы и вовсе никогда не работали, господин Эйзенштейн.

– Разве его фамилия не Ример?
– удивился Прохазка.

– Ример, Ример. Просто он вообразил себя Эйзенштейном.