Сон Видящей
Шрифт:
Белый шлем лежал на столике, между высоким бокалом латте и тарелочкой, с которой – со взмахами хромированной ложечки – исчезал тирамису. Рядом высилась пустая стопка таких тарелочек – десять или двенадцать.
У кафе был припаркован спортивный японский мотоцикл. Тоже белый, лишь по бензобаку аэрография – огненный шар с длинным пламенным хвостом мчался вперед.
Напротив девушки сидела женщина в глухом черном плаще. Темный платок покрывал ее волосы, огромные черные очки закрывали половину лица. Она сидела в одной и той же позе с тех пор, как вошла. Посетительницы хозяину не нравились. Тринадцать порций тирамису и четыре бокала
– У меня десяток сортов, – обрадовался Жак, – заходите, попробуйте. Клубничное, ананасовое, ванильное, с орехами и цукатами, любые сиропы на выбор, вы только заходите…
Мужчина наконец заметил пустые столики, сделал пару шагов, но тут же остановился – дети заблажили: «Нет, не туда, нам там не нравится!»
Он пожал плечами и пошел в сторону переполненного ресторанчика Пьера Беранже.
Жак в отчаянии опустился на стул. Неужели этот пройдоха Беранже действительно его сглазил? Закинул мертвую крысу в водосток? Загнал заговоренный гвоздь в его порог? Заплатил этим…
Он бросил быстрый взгляд в сторону посетителей и вздрогнул, увидев, что девушка призывно машет пустым блюдечком.
– Четырнадцатая порция, – прошептал владелец кафе.
– Как ты можешь пожирать это? – брезгливо спросила женщина, глядя, как девушка набрасывается на пирожное.
– Обмен веществ ускорился. Приходится много есть. Я предпочитаю вкусное. Но вам не понять, – ответила девушка. – Как вы можете оценить вкус тирамису? У вас никогда и тел не было.
– У нас были тела! – женщина подалась вперед. – Прекрасные, благородные, окутанные черной шерстью. Все в них было соразмерно, все гармонично. Приматам вроде тебя не дано…
– Да-да, – замахала ложечкой девушка. – Эй, Марго, как тебе живется в компании этих бестелесных уродов? Они же страшные зануды.
– Выбора особого нет, – по синим губам женщины скользнула слабая улыбка. – И в смерти есть некоторые преимущества.
– Какие же?
– Перестаешь волноваться по пустякам. Вообще мало что волнует.
– Да ну? – Виолетта облизала пальцы, вытерла салфеткой. – Есть кое-что, что тебе не безразлично.
Одержимая качнулась, синие губы сомкнулись и разомкнулись, меж них мелькнул белый язык.
– Да, есть, – признала Маргарет.
– Ты вкусила ее крови, ты чуешь ее. Она здесь?
– Совсем близко, – одержимая пошевелилась, из рукавов плаща вынырнули две тонкие кисти – бледные, с язвами синей мертвой плоти, они были как отдельные существа, два белых паука на столе. Пауки сплетались и расплетались лапками в жадном нетерпении. Желтые длинные ногти тускло блестели.
Виолетта поморщилась.
– Она здесь, – продолжала Маргарет. – На фестивале. Четыре километра отсюда на запад. Мы чуем ее… я чую. Сладкая кровь рода Далфин… мы выпьем ее.
– Не раньше,
чем мастер получит от нее все, что требуется, – резко сказала Виолетта. – Ты обязана повиноваться моему господину.Маргарет склонила голову:
– Как скажешь, миньон.
– И найди перчатки. У тебя отвратительный маникюр.
Виолетта встала. Куртка распахнулась, сквозь плотную белую ткань водолазки пробился багровый отсвет. Она застегнула взвизгнувшую молнию, бросила деньги на стол.
– Я на базу. Скоро прибудут бойцы Гильдии. Не задерживайся, не стоит беспокоить симплов раньше времени. Пусть повеселятся. Напоследок.
– Не подвезешь?
– Сама доберешься, – фыркнула девушка.
Она вышла, мотоцикл взревел, и через пару секунд Виолетта Скорца, миньон Альберта Фреймуса, исчезла.
– Волею Господина Дикой Охоты мы были отданы во власть твоему хозяину, – шепнула Маргарет. – Но теперь воля его изменилась, миньон, и более мы не связаны узами.
Она пробудилась ото сна. После ухода Германики Дженни впала в забытье, не сон, а мерцание, так спят дельфины, вспомнила она – то уходя в воду, то всплывая, чтобы набрать воздуха.
Дженни надеялась, что ей опять приснится мама, но так и не дождалась.
Зов, ее вырвал из сна чей-то зов. Кто-то взывал к ней, кто-то просил ее о помощи…
– Дженни…
Лас! Это голос Ласа, его прикосновение. Ему плохо, он в беде!
Дженни встала с кровати, ее качнуло. Тело было чужим, ватным. Непослушными пальцами она зашнуровала кроссовки, рывком поднялась, оперлась на стену – голова закружилась. Ножи, где-то были метательные ножи, которые ей давала Германика!
Пояс с ножами нашелся под стулом, она совсем забыла, когда его туда зашвырнула. Дженни застегнула пояс, накинула куртку и вывалилась на улицу.
Как все похоже на английский Магус – вагончики, генераторы, шатры… И все иначе.
Она закружилась.
– Где ты, Лас?!
– Не знаю… Я в клетке. Темно…
– Выйди на Дорогу Снов, ты же легко узнаешь, где находишься!
– Не могу… меня какой-то гадостью напоили.
Напоили? Кто это сделал? Кто напал на ее Ласа?!
– Ты слышишь что-нибудь?
– Музыку. Зазывалы… какое-то представление. Связано с этой игрой…
– Какой игрой?
– Ну этой вашей глупой игрой. Когда надо двигать фигурки по доске.
– Какой?! Шашки? Нарды? Шахматы?
– Ага, они самые.
Боги, и где его искать?! При чем тут шахматы?!
Лас продолжал:
– Тут есть щель… я вижу палатку. Полог немного распахнут. Вижу верхушки шатров, флаги.
Дженни воспряла духом. Это уже кое-что!
– Какие флаги? Каких цветов?
Лас задумался:
– Кажется, один темно-красный. Он ближе всего.
Дженни огляделась и горько усмехнулась. Ну как она распознает темно-красный флаг, если для нее все сейчас черно-белое!
– А форма? Какой он формы?