Сообщники поневоле

– Мама!

– А что? Думаешь, легко мне было, когда ты Гоше меня сватала? Не-ет. Теперь терпи месть материнскую. Да, Фил?

– Фил, познакомься, это моя мама Вера Павловна. Она в молодости шутки для жены Петросяна писала, поэтому не удивляйся, – смеюсь, целуя маму в щеку. – Кстати, не верь ей, когда она начнет показывать тебе фото девочки со сгущенкой. Это фотошоп.

– Приятно познакомиться. – Довлатов удивляет меня, когда не просто пожимает мамину ладонь, а лезет обниматься. – Девочка со сгущенкой?

– Да-а-а. В одной руке банка, в другой ложка, а сидит она…

– На троне, – перебиваю женщину и наклоняюсь к ней. – Клянусь, при дяде Жоре больше слова не скажу. Никаких намеков и шуток.

Секундная пауза, за которую я успела помолиться всем богам, чтобы они прямо сейчас устроили землетрясение и спасли меня от величайшего позора.

– Не, Марусь. Я уже закаленная, да и слишком долго ждала этого момента. – И поворачивает голову к Филу. – На горшке она сидела. Так еще и песню запевала про царевен, которым жить приходится в неволе.

Что смешного? Почему они смеются, когда мне совсем не смешно?

– Марусь, - прокашливаясь, говорит Фил. – Напомнишь песню?

Вот же… Хотелось ему не песню напомнить, а поездку в больницу с больным пальцем.

Предатель. Мог бы и тему замять. Весело ему, видите ли.

– Давай, дочь. Как ты пела: а я не хочу, не хочу по расчету. А я по любви, по любви хочу.

Ну, мама. Ну, я тебе это припомню.

– А где дядя Жора? – сквозь зубы спрашиваю у нее, нарушая всеобщее веселье и забывая о клятве. – Так давно с ним не общалась. Жуть как соскучилась.

– Не знаю, – пожимает плечами. – Убежал куда-то. Иди поищи, а я пока вчерашнего именинника тортиком накормлю.

– Торт? – в один голос голосим мы с Филом.

– Ага. – Довольная мама идет к холодильнику и достает из него коробку. – Она же не спалила ТВОЮ квартиру?

– Нет.

Эй, у Фила слюна потекла, что ли? Чего он так на торт малиновый уставился, будто никогда в жизни не видел?

– Квартира на месте, но по голове мне прилетело.

Стукач.

Были бы мы детьми, сидящими в песочнице, я бы его ведерком огрела.

– Ябеда, – шепчу как змея, но парень меня уже не слышит. Вперед побежал.

– Доча, доча, – вздыхает мама. – Фил, а представь, каково мне? Ну, ничего. Вместе мы с ней справимся. По одиночке нет, но вот общими усилиями…

– Вера Павловна, подойдите, пожалуйста, – кричит один из поваров.

– Так-с, оставляю вас. Работать надо. Не просто же так я сюда приехала.

– Вера Павловна, номер для вас уже подготовлен, – говорит Фил с набитым ртом. – А после банкета мы можем собраться и разработать план.

– Согласна!

Проходя мимо меня, добавляет:

– Он мне нравится. Хороший мальчик.

– Знаю.

Потому что и мне он очень нравится. Хоть я и никогда не любила стукачей.

– Сдал меня, да? – отбираю у него вилку. – Как не стыдно.

– Теперь знаю, кому звонить, когда ты в следующий раз решишь меня покалечить, – смеется и сажает меня к себе на колени. – У тебя отличная мама, Марусь. Мы с ней поладили.

– Да ладно? – наигранно удивляюсь, по сторонам оглядываясь. Не очень хочется, чтобы мама меня в такой позе увидела. Стыдно как-то. – А я-то подумала, что вы друг друга возненавидели. И не поладили, а спелись за моей спиной.

– За твоей голой спиной. – Пальцем проводит по позвоночнику, заставляя мурашки забегать по коже. – Классное платье.

Да, мне снова пришлось идти на шопинг. Пока Фил по телефону с отцом обсуждал важные моменты банкета, а мама была на подъезде к городу, я успела сгонять в магазин и оставить там свои последние деньги. Проклинала всех богачей с их вечерами, на которые тратиться приходится, но, когда увидела на себе этот красный шедевр с открытой спиной и короткими рукавами, длиной чуть выше колен, тут же влюбилась.

И это странно, ведь еще совсем недавно я готова была жизнь отдать за кеды и джинсы.

– Примерить не дам.

– А снять?

Спрыгиваю с колен и отхожу на безопасное расстояние.

– Только после ЗАГСА.

Ой, я и правда это сказала?

– Шутка, – тут же оправдываюсь. – Не думай, что я мечтаю тебя окольцевать.

– Нет? – он встает со стула и надвигается на меня.

Вот почему он такой красивый? Какому дьяволу душу продал? А?

– Н-нет.

– Уверена?

– Д-Да.

Черт, я когда-нибудь перестану дрожать от его прикосновений?

Вряд ли.

– Твоей мамы нет, до ужина еще есть время, - шепчет он мне на ухо, пальцами играя с прядью волос.

– Может, мы...

Тре-е-е-ень.

Тре-е-е-нь.

Господи, спасибо тому человеку, который придумал мобильник.

– Телефон!
– подпрыгиваю на месте.
– Телефон звонит, слышишь?

Фил смеется, а я к стулу несусь, на котором сумочку свою оставила.

– Видишь?
– показываю ему экран.
– Мне звонят. Прости, не получится в твое логово подняться. Конечно, я хотела, мечтала просто, но сам понимаешь, звонок, наверно, важный.

– Хотела, значит?

Ну зачем он таким голосом со мной разговаривает?

А-а-а-а.

– В другой раз.

И выбегаю из кухни, пока не передумала. Трусиха Маруська, знаю. Но лучше быть трусихой, чем быть пойманной мамой на месте преступления, с размазанной помадой на губах.

Тре-е-е-ень.

Смотрю на телефон и только сейчас замечаю имя звонящего.

Смирнова.

Блин.

Глава 46

– Смирнова! Да ладно? Когда увидела твой номер, подумала, что с ума сошла и меня глюки накрыли. – Подхожу к окну и плюхаюсь на мягкий стул. – Чего желаете? Что-то не договорила и решила продолжить? Я вся во внимании.

– Прости меня.

Э-э-э. Что?

Я не поняла, меня сейчас не будут обвинять во всех смертных грехах?

Пф-ф-ф.

Скукота.

– Марусь, я дура. Самая настоящая идиотка.

– Даже поспорить с тобой не могу. Насть, а ты зачем звонишь? Барашкин в курсе? – повторяю я свой вопрос, высматривая в зале Фила.

– Его сейчас нет рядом. У него дела с мамой, а я не вытерпела и позвонила тебе. Марусь, пойми, я не хочу с тобой ругаться. Ты моя единственная подруга, которая всегда рядом была, а сейчас… Знаю, я виновата. Как дура себя повела и наговорила бреда. – Слышу всхлип, и желание кольнуть подругу тут же исчезает. – Но я так не могу. Давай забудем. Пожалуйста. Вернемся к тому, что было.