Сопряжение миров

– Не надо. Сами дойдем.

– Как мы будем возвращаться? – поинтересовался Кэноэ, когда они вышли из школы и двинулись по неширокому проходу между домами.

Признаться, он уже устал от новых впечатлений, и от одной мысли о длинной обратной дороге ему становилось дурно.

– Да, в Грязный Город нелегко попасть, но еще труднее оттуда выбраться, – кивнул наставник. – Поэтому поступим просто. Недалеко отсюда у меня припрятан катер.

– Здорово!

Кэноэ оживился. Только что ему вообще не хотелось больше ничего видеть, но сейчас он даже остановился, чтобы взглянуть на необычное зрелище.

Прямо во дворе посреди небольшой толпы давал представление клоун, одетый в длинный белый балахон с большими красными декоративными пуговицами. Белое лицо с ярко-красным ртом и черными стрелками на глазах, высокий белый лоб и окаймляющие его буйные темно-лиловые кудри придавали ему какой-то зловещий вид.

– От всех болезней, от всех напастей приобретайте пилюли счастья! – вдруг каким-то странным верещащим голосом выкрикнул клоун, высоко подбрасывая мелькающие у него в руках три розовых шарика. – Тогда мы полетаем, полетаем!

Кто-то из зрителей положил в стоявшее у его ног пластиковое ведерко банкноту. Тот, не прекращая жонглировать, вынул из кармана балахона маленький сверток и бросил его щедрому пожертвователю.

– Тьма и пламя! – пораженно выдохнул наставник. – Это же он!

– Кто?

– Торговец наркотой! Ты же сам все слышал и видел!

Кэноэ не надо было больше объяснять. Пилюли счастья, получаемые из листьев кустарника сугси, – небольшие овальные таблетки цветом от бледно-розового до насыщенно пурпурного – были одной из главных бед Империи, одинаково поражающей и трущобы, и дворцы. В малых дозах активное вещество приносило легкую эйфорию и эмоциональный подъем. В больших – красочные видения и фантастические галлюцинации, необратимо разрушая мозг и приводя к неминуемой гибели не позже, чем через дюжину лет. Главный источник доходов Синдиката и смертельная зараза, давно ставшая самой распространенной причиной преждевременных смертей.

– Так что же мы медлим?! – воскликнул Кэноэ в праведном гневе. – Надо немедленно хватать этого торговца смертью!

Его слова прозвучали неожиданно громко. На них стали нехорошо оглядываться. Из толпы выдвинулись трое. В их руках недобро блеснули короткие клинки выкидных ножей.

– И кто это здесь такой борзый? – процедил старший из троицы. – Кому хваталки обрезать?!

Как ни странно, у Кэноэ это вызвало прилив энергии. Ни один из троицы не производил впечатления опасных противников – по крайней мере, против них с наставником.

– Отобьемся, мастер? – предложил он, чувствуя, как его наполняет веселым азартом схватки.

– Конечно, отобьемся, – хмыкнул Дядюшка. – Только смотри Кэно, не зашиби кого-нибудь…

Для Кэноэ его слова прозвучали где-то на грани восприятия. Он сосредоточился на своем основном противнике – бритоголовом крепыше в мешковатом темно-синем спортивном костюме с белыми полосками и цепочкой на открытой шее.

Нож выглядит сильнее голой руки, вспомнил он слова наставника. Но вооруженный противник строит тактику вокруг клинка, поневоле ограничивая свой арсенал приемов. Человеческое тело гораздо гибче и разнообразнее…

Так оно и получилось. Не упуская из восприятия тех двоих и напарника рядом, Кэноэ запутал противника с ножом быстрыми ложными выпадами, а затем неожиданно для него взмыл в воздух, нанося ему боковой удар в голову. Штаны жалобно затрещали, но выдержали, не порвавшись в самый ответственный момент.

Спружинив на руки, Кэноэ тут же откатился в сторону, чтобы не попасть под удар оставшихся противников. Но в этом уже не было необходимости. Пока он дрался, рядом раздались два легких хлопка. Теперь наставник стоял над двумя поверженными бандитами, держа стволом вверх небольшой пистолетик-парализатор. Бросив короткий взгляд на бойца, поверженного Кэноэ, он дострелил его в неприкрытую одеждой кисть руки, из которой уже выпал нож.

– Недурно, – оценивающе заметил он. – Но как ты смотришь на индивидуальные занятия?

– Положительно, – Кэноэ уже расслабился.

Следующего нападения можно было не опасаться. Толпа, потрясенная быстрой расправой, стремительно рассосалась. Куда-то исчез и злой клоун, очевидно, сбросивший с себя белую маску и приметный балахон.

– Удрал…

– Ничего, – оскалился наставник. – Все равно, мы его вычислили. Я сообщу Атуану, а он уже позаботится, чтобы отвадить этого гаденыша отсюда.

– А с этими что делать? – Кэноэ махнул в сторону валяющихся на земле бандитов. – Вызвать полицию? Или… бесполезно?

– Бесполезно, – проворчал Дядюшка, пряча парализатор. – Здесь с Синдикатом у них что-то типа пакта о ненападении. И вообще, они занимаются только охраной распределителей и борьбой с беспорядками. Рабочие дружины поучили бы их уму-разуму, но они выходят на улицы только вечером. Сейчас все на работе… Пошли отсюда!

До охраняемой стоянки, где наставник держал гравикатер, было и в самом деле совсем не далеко.

– Ты не слишком разочарован? – осторожно спросил он, поднимая машину в воздух.

– Ни в коем случае! – Кэноэ ничуть не кривил душой. – Это был один из лучших дней в моей жизни!

Ночью Кэноэ спал плохо. Мозг, переполненный дневными впечатлениями, не желал отключаться. Чужая жизнь не отпускала его, будоража душу и наполняя дремлющее сознание странными видениями.

Однако к утру все успокоилось. За ночь Столицу затянуло облаками, пошел нудный и унылый моросящий зимний дождь. Под мерный стук капель по карнизу вчерашние приключения казались сказкой, ярким сном, ушедшим к рассвету.

Прежняя жизнь как-то сразу затянула его обратно. Кузены равнодушно отнеслись к его похождениям. Даже рассказ о сражении с бойцами Синдиката оставил их почти безучастными. Коэло проворчал что-то типа: «Все простолюдины какие-то суетливые, не находишь?», и на этом все кончилось. Наставник начал проводить с Кэноэ индивидуальные занятия и подробно отвечать на задаваемые ему вопросы, но на новую прогулку не приглашал и сам о ней не напоминал.

И все покатилось привычным порядком: церемонии, ритуалы, приемы, упражнения, развлечения… скука! А где-то совсем рядом, за высокой стеной, жадно, торопливо, разнообразно жил громадный город.

И однажды, когда над Столицей снова засияло не по-зимнему яркое солнце, Кэноэ решился. Дверь тайной комнаты открылась перед ним, сработав на прикосновение запасной карточки. Там ничего не изменилось: в шкафах висела одежда, на полочках стояла разномастная обувь, а в ящике стола валялись небрежно перетянутые резинками пачки денег. Кэноэ взял оттуда три банкноты – дюжинку, две дюжинки и полусотню. Конечно, у него и так достаточно оставалось с прошлого раза, но, пополнив запас, он почувствовал себя увереннее.