Соратники Иегу

Встречи в Авиньоне и Бурке с Морганом и Соратниками Иегу и все там увиденное, встречи с Кадудалем и шуанами и все пережитое в поселке Мюзийак и в селении Ла-Трините можно было сравнить с посвящением в некую неведомую религию; но, подобно отважным неофитам, которые, рискуя жизнью, стремились проникнуть в тайны посвящения, Ролан был полон решимости идти до конца.

Впрочем, эти своеобразные натуры не могли не вызывать у Ролана известного восхищения, и не без удивления он наблюдал за титанами, восставшими против его божества. Он прекрасно сознавал, что людей, вонзивших кинжал в грудь сэра Джона в Сейонском монастыре и расстрелявших ванского епископа в селении Ла-Трините, никак нельзя было назвать заурядными.

Что-то он еще увидит? Вскоре его любопытство будет удовлетворено: они скачут уже пять с половиной часов, и близится рассвет.

Поднявшись на возвышенность над селением Тридон, они пустились через поля, повернули направо от Вана и приехали в Трефлеан. Кадудаля все время сопровождал его начальник штаба Золотая Ветвь. В Трефлеане их ждали Идущий-на-Штурм и Поющий Зимой. Жорж отдал им распоряжения и продолжал свой путь; повернув налево, они вскоре очутились на опушке небольшого леса, что тянется от Гран-Шана к Ларрё.

Тут Кадудаль остановился, три раза крикнул, подражая уханью совы, и через какую-то минуту их окружили триста шуанов.

Со стороны Трефлеана и Сен-Нольфа небо стало светлеть, принимая сероватый оттенок. Это были еще не солнечные лучи, а первые проблески нарождающегося дня.

Густой туман стлался по земле, и уже в пятидесяти шагах ничего нельзя было разглядеть.

Кадудаль не двигался с места: казалось, он ожидал какого-то знака.

Вдруг шагах в пятистах раздалось пение петуха.

Кадудаль стал прислушиваться, шуаны переглянулись, посмеиваясь.

Петух снова запел, на этот раз ближе.

— Это он, — сказал Кадудаль, — отвечайте.

Совсем близко от Ролана послышалось рычание собаки; подражание было таким искусным, что молодой человек, хотя его и предупредил Жорж, невольно стал искать глазами свирепого пса.

Вслед за тем в тумане смутно обозначилась фигура бегущего человека, и по мере приближения она вырисовывалась все отчетливее.

Заметив всадников, человек направился к ним.

Кадудаль сделал несколько шагов ему навстречу и приложил палец к губам, предлагая пришельцу говорить вполголоса.

Добежав до генерала, гонец остановился.

— Ну что, Терновник, — спросил Жорж, — они попались?

— Как мышь в мышеловку! Если вам угодно, ни один не вернется в Ван!

— Разумеется, угодно. Сколько их?

— Сто человек, и командует ими самолично генерал.

— Сколько повозок?

— Семнадцать.

— Далеко ли от нас?

— Пожалуй, три четверти льё будет.

— По какой дороге они идут?

— По той, что ведет из Гран-Шана в Ван.

— Значит, если мы растянемся цепью между Мёконом и Плескопом…

— … то перережем им дорогу.

— Это нам и нужно.

По знаку Кадудаля к нему подошли четверо его помощников — Поющий Зимой, Идущий-на-Штурм, Лети-Стрелой и Патронташ.

Он велел каждому из них встать во главе своего отряда.

Каждый крикнул по-совиному и вскоре со своей полусотней бойцов скрылся из виду.

Туман был до того густой, что отряд за отрядом исчезали в нем, не пройдя и пятидесяти шагов. С Кадудалем осталась сотня бойцов, Золотая Ветвь и Терновник.

Жорж подъехал к Ролану.

— Ну что, генерал, — спросил его тот, — все идет так, как вы хотели?

— Да, пока что неплохо, полковник, — ответил шуан. — Через полчаса вы сможете и сами оценить положение.

— Но разве в таком тумане что-нибудь разглядишь? Кадудаль осмотрелся по сторонам.

— Через полчаса туман рассеется, — заметил он. — А покамест не хотите ли вы закусить да пропустить глоток-другой?

— Признаюсь, — отвечал молодой полковник, — после этой скачки у меня разыгрался аппетит.

— А у меня, — продолжал Жорж, — вошло в привычку всякий раз перед битвой завтракать в свое удовольствие.

— Так вы будете сражаться?

— По всей вероятности.

— А с кем?

— Да с республиканцами. Их ведет лично генерал Га-три, и едва ли он сдастся без сопротивления.

— А республиканцы знают, что предстоит бой?

— Им это и в голову не приходит.

— Значит, вы преподнесете им сюрприз?

— Не совсем. Ведь когда туман подымется, мы окажемся на виду у них, как и они у нас.

Тут Кадудаль повернулся к игуану, исполнявшему в его войске обязанности провиантмейстера.

— Бей-Синих, у тебя что-нибудь припасено нам на завтрак?

Тот утвердительно кивнул, вошел в лес и вскоре появился из кустов, ведя за узду осла, у которого с каждого боку свисало по корзине. В одну минуту на холмике разостлали плащ и на нем разложили жареного цыпленка, кусок свежепросоленной свинины и лепешки из гречневой муки.

Завтрак оказался роскошным: Бей-Синих раздобыл где-то бутылку вина и стакан.

Кадудаль жестом пригласил Ролана к этому столу.

Ролан спрыгнул с коня и передал поводья одному из шуанов. Кадудаль последовал его примеру.

— А теперь, — обратился он к бойцам, — живей завтракать! Имейте в виду: кто не успеет поесть за эти полчаса, тот будет драться на пустой желудок.

Шуаны мгновенно откликнулись на это приглашение, равносильное приказу: каждый вынул из сумки или из кармана ломоть хлеба или лепешку из гречневой муки и стал поспешно утолять голод. Между тем генерал разрезал пополам цыпленка и протянул Ролану его долю.

Оба пили из одного стакана.

Пока они завтракали, сидя рядом, точно двое друзей-охотников на привале, окончательно рассвело и, как предсказывал Кадудаль, туман начал мало-помалу рассеиваться.

Вскоре можно было различить стоявшие на опушке деревья, потом полосу леса, тянувшуюся справа от Мёкона до Гран-Шана, а слева стала видна плескопская равнина, пересеченная ручьем; постепенно снижаясь, она простиралась в сторону Вана.

Такое понижение местности говорило о близости океана.