Сорок монет

— Похоже, что Шасолтан права. Разве тут вина детей? Дети, — чему их научишь, то они и делают. Я думаю, что нельзя винить и мать моих детей. Чего можно ожидать от старухи с коротким умом и длинной памятью на прошлое? Если уж кто тут виноват, то, наверно, я сам. Мне бы вовремя вмешаться в это сватовство, и ржавый топор остался бы нетронутым, и дом мой не был бы опозорен…

Сквозь открытое окно было слышно, как к правлению подъехала машина. В сумерках уже нельзя было определить — чья. Хлопнула дверца, донеслись какие-то распоряжения водителю, в вечерней тишине гулко прозвучали шаги.

— Кажется, районное начальство приехало, — прислушиваясь к голосам на улице, догадался Тойли Мерген.

И в самом деле, едва он это сказал, как в кабинет вошли Мухаммед Карлыев и Каландар Ханов.

Гости поздоровались, извинились за непрошенное вторжение и сели на предложенные им места рядом с председателем.

На некоторое время воцарилось молчание.

— Мы ненадолго, заглянули по пути. Не обращайте на нас внимания, — сказал секретарь райкома. — Продолжайте, пожалуйста. — Заметив, что Шасолтан замешкалась, он улыбнулся и добавил: — Кажется, мы угодили на заседание правления. Интересно, по какому поводу?

Шасолтан принялась подробно рассказывать о том, что произошло в семье Илли Неуклюжего.

Карлыев слушал и исподволь рассматривал Язбиби и Ильмурада. И у парня и у девушки были приятные лица, да и всем своим обликом они чем-то неуловимым подходили друг к другу. Что касается Ханова, то он даже краем глаза не повёл в их сторону. Вид у него был такой, будто ему вообще неохота слушать то, о чём здесь говорится.

— Вот что у нас произошло, товарищи, — закончила свой рассказ Шасолтан.

И сразу Ханов оживился. Он с важным видом откашлялся и спросил:

— Всё это понятно, но где же ваши герои с топором?

Аймурадов, которого распирало от желания поработать языком, не упустил подходящего момента.

— Их отправили баиньки! — ехидно усмехнулся он. — А то они не выспятся и Тойли Мерген завтра не выполнит план!

Ханов вопросительно посмотрел на Тойли Мергена, но тот промолчал.

«Этот человек меня игнорирует…» — подумал Ханов и, раздувшись от злости, чётко произнёс:

— Я у вас спрашиваю, товарищ Мергенов! Или вы не слушаете того, что здесь говорят?

— Я обоими ушами слушаю, — насмешливо ответил Тойли Мерген.

— Что же получается? — продолжал взвинчивать себя Ханов. — Сначала товарищ Мергенов пытается задавить трактором заслуженного человека, давнего члена вашего коллектива, а теперь норовит спрятать и выгородить преступника, покушавшегося на жизнь советского учителя!

Когда улёгся шум, вызванный этими словами, и смолкли протестующие голоса, снова напомнил о себе Илли Неуклюжий.

— Вы, дорогой товарищ, не торопитесь, — бросил он взгляд на восседавшего за столом председателя райисполкома. — Мы тут так не думаем, будто, кто-то кого-то хочет спрятать, а кто-то и сам норовит спрятаться. Если вам нужен преступник, то вот он, — ткнул Илли пальцем себя в грудь, — сидит перед вами.

— Кому я должен верить! — опешил Ханов. — Вам или председателю колхоза?

— У каждого зла есть свой очаг, дорогой товарищ.

— Вы хотите сказать, что вы и есть этот очаг?

— Я говорил так до вашего приезда и сейчас опять повторяю. Или же непонятно, люди?

Аймурадов, обрадованный тем, что нашёл единомышленника в лице такого влиятельного человека, как Ханов, не дожидаясь, пока ему дадут слова, вскочил с такой стремительностью, словно под ним распрямилась пружина.

— Непонятно! Совершенно непонятно! — закричал он. — По-моему, очаг зла совсем в другом месте. Если бы к этому делу не пристала, словно глазная порча, семья Тойли Мергена, до такого позора не дошло бы. Хоть Тойли Мерген и молчит, будто ему рот платком завязали, но ведь он-то сам это понимает лучше нас всех. Вот почему, будь моя воля, я бы прежде всего спросил отчёт с него.

«Ещё совсем недавно для Аймурадова не было на свете человека более умного, более справедливого и более рассудительного, чем я, — горько размышлял, слушая его, Тойли Мерген. — А теперь ты только посмотри, куда клонит этот двурушник! Будто люди не знают его! Ещё вчера он готов был прислуживать псу у моих дверей. А сегодня отчёт с меня спрашивает…»

Аман, увидав, что отец поднял голову и собирается что-то сказать, встал сам.

— Ты, отец, пока подожди! — положил он руку ему на плечо. — Какой вам отчёт требуется от Тойли Мергена, товарищ Аймурадов?

— К тебе не обращались, Сиди и не суйся, куда не надо!

— Было бы не надо, я бы не встал. А вы, раз уж начали, договаривайте до конца.

Видимо, завфермой не ожидал от парня такого отпора.

— Товарищ Мергенов! — растерянно обратился он к Тойли. — Придержите-ка его! А не то…

Но Тойли Мерген в ответ только усмехнулся и сокрушённо покачал головой.

Многим стало неловко из-за того, что Аймурадов сцепился с парнем, который годится ему в сыновья. Карлыев почувствовал это и решил ослабить ненужную напряжённость.

— Такой парень, как ты, Аман, мог бы вести себя посдержаннее! — заметил он.

К чести Амана, он не обиделся на эту реплику, потому что сразу понял, чем она продиктована, но всё же заметно помрачнел. В свою очередь Аймурадов смекнул, что теперь и ему самый раз утихомириться. Увидев, что он сел и закурил, Карлыев опять обратился к Аману, который всё ещё стоял, не зная, как вести себя дальше.

— Скажи, пожалуйста, — напрямик спросил его секретарь райкома, — не может ли показаться странным, если такой человек, как ты, то есть молодой инженер, не проявит самостоятельности, а спрячется за мать и предоставит ей искать для себя невесту?

— Да, это должно со стороны казаться нелепым, — согласился Аман. — Конечно, мама напрасно меня сватала вопреки желанию Язбиби, вопреки моему желанию. Но ведь она хотела как лучше, и я не вправе её за это осуждать. У меня мать добрая и хорошая женщина.

— Несмотря ни на что, сегодня ты мне понравился, Аман! — по-дружески сказал Карлыев. — Признаться, когда ты отпустил себе волосы на аршин и все вечера мотался в городе по улицам, я думал, что ты окончательно стал шалопаем. Кажется, работа в колхозе пошла тебе на пользу.