Сорванцы

— Так что, если бы не разрушение дома, последовавшее вскоре за убийством, и не новое появление чар сокрытия — картинка была бы понятной, — пожала плечами Рони.

— Возникает подозрение, что кому-то требовалось без помех сломать покинутое хозяевами жилище, — задумчиво проговорила Амелия Боунс. — В таком случае, встаёт вопрос о том, кто в первый раз накладывал Фиделиус, и почему он рухнул уже к моменту прибытия Хагрида.

— Сириус уверен, что это Дамблдор, — пожала плечами Гермиона. — Но об этом наверняка знает только Петтигрю, который был хранителем тайны.

— Миона, Гарри, Рони! Пожалуйста, называйте меня Амелией и заходите к нам в дом без церемоний в любой момент, когда захотите.

— Хорошо, мисс Боунс, — девочки синхронно исполнили книксен.

* * *

Обычно устный опрос позволял продемонстрировать этим тупым баранам, претендующим на постижение великих тайн зельеварения, всю глубину их умственного ничтожества. Приёмы, дающие возможность кратчайшим путём подавить волю учеников, Снейп совершенствовал непрерывно. Но с этой троицей почему-то всё шло наперекосяк. Они разбирались в том, чем отличаются суспензии от эмульсий и растворы от взвесей. Уверенно дали определение предела растворимости и не запутались в отличии объёмных и массовых соотношений.

Нет, поначалу всё шло более-менее пристойно. Катастрофа началась с того, что огненно-рыжая голубоглазка применила термин «диссоциация», дала чёткое определение и, базируясь на его основе, принялась выяснять, почему при растворении гноя бубонтюбера в соке мандрагоры объём смеси получается больше, чем сумма объёмов исходных составляющих.

После высказанной кареглазой кучеряшкой версии о том, что при этом происходит химический крекинг в углеводородных цепочках, профессор завис и оставил безнаказанной гипотезу черноволосой зеленоглазки о циклической природе связей в возникающей структуре, где происходит частичное замещение углерода кремнием. С этого момента начавшийся незаметно вынос мозга принял необратимый характер и увел тему от частностей рассматриваемой дисциплины к общим вопросам теории магии.

Очнулся Снейп только тогда, когда его припёрли к стенке вопросом о том, всегда ли развеиваются чары в случае смерти волшебника, наложившего их. То есть сначала он ответил положительно, однако…!

— Тогда, выходит, что если погиб тот, кто наложил Фиделиус, защита разрушается? — презрительно заломила бровь Гарри. — Но при этом нарушается сама логика применения такого рода маскирующих чар, потому что люди, увы, смертны. Боюсь, волшебники в своём глубоком природном высокомерии опять упустили из виду что-то важное.

— Не задирай нос! Ты сама волшебница, — воскликнула Гермиона. — и вообще, эта реплика моя, потому что я настоящая маглорождённая, а вы с Ронькой обычные чистокровки!

— Да, девочки, в жизни всегда всё сложнее, чем в любой теории. И перестаньте, наконец, мучить человека вопросами на отвлечённые темы. У него был тяжёлый день. Так мы пойдём, профессор? Встречаемся осенью? Как обычно, по четвергам? — попыталась сгладить неловкость Рони.

— Да, да. Ступайте. До осени, — с чувством обвального облегчения ответил Северус Снейп.

Глава 23 Схватка

Каникулы начались отпадно. Сначала перелёт аэробусом на континент, потом шопинг в Парижских бутиках — Дэн сказал, что у девочек должны быть самые модные купальники. Восхитительный день на аттракционах и поездка на юг в поезде, стремительно несущемся мимо пейзажей на любой вкус. А потом — тёплое море и оживлённый пляж.

Первым делом накупались досыта — все отлично плавали и с удовольствием ныряли, пока старшие Грейнджеры не выгнали мелюзгу из воды греться на солнышке и обсыхать. И теперь Рони гоняла с местными мальчишками мяч, Гермиона, как всегда, читала, а Гарри лежала на полотенце и, словно по телеграфному ключу, постукивала пальцем по шраму у себя на лбу, зажмурив глаза и мысленно повторяя про себя: «Гарри Поттер вызывает Волдеморта. Отзовись, скотина! Приём!» — фразу про скотину она стала прибавлять недавно, потому что ей показалось, будто «на том конце» её прекрасно слышат, но нарочно не отвечают. Были какие-то невнятные отклики, вроде шорохов в телефонной трубке, или неясные голоса бубнили про себя.

Подошла запыхавшаяся вся в песке Рони и устроилась рядом:

— Ну что? Так и не откликается?

— Сначала было почти совсем глухо, но я его начала дразнить скотиной — кажется, он стал сердиться, и сделалось слышнее. Но картинки, как не было, так и нет.

— Тебе нужно сильнее сосредоточиться, — оторвалась от книжки Миона.

— И «скотина» — недостаточно для мужиков. Они отлично ведутся на «труса» и на «недоумка». И ещё их нужно брать «на слабо» — откорректировала линию нападения Рони.

«Волдеморт, подлый трус! Выходи. Ты, недоумок, что? Решил, будто лишив меня родителей, можешь отсидеться, прячась по тёмным углам? Я найду тебя и размажу по стенке. Сначала изуродую за оставленный на самом видном месте шрам, а потом раздавлю как слизняка» — сменила пластинку Гарри. Стало слышнее. А потом внутреннему взору вдруг на мгновение открылся вид комнаты, все стены которой были заставлены стеллажами с книгами. Этого оказалось достаточно, чтобы переместиться туда.

Гермиона что-то уловила по выражению её лица и судорожно ухватила подругу за руку, видимо, пытаясь удержать. Во вторую, сообразив, что что-то неладно, вцепилась Рони. Так втроём они и плюхнулись на деревянный пол, собранный из плиток вычурного паркета. Вскочили и увидели распахнувшего на них глаза мужчину в лиловой мантии с головой, повязанной тряпкой как после ванны, но с узлом около уха. Поскольку, он здесь был один, то без малейшего сомнения Гарри со всей своей волшебной силы швырнула его к стене над дверью — всё остальное пространство было сплошь уставлено книгами, а порчу подобного имущества Гермиона ей бы не простила.

Впрочем, подруги поняли её без слов — Рони явно присоединила свои усилия к натиску, размазывая незнакомца ещё сильнее и удерживая руки пришпиленными к штукатурке. А Миона бросилась к оконному проёму, где виднелась кадка с каким-то растением, куда и принялась выливать воду из прихваченной с пляжа пластиковой фляги. Закончив с этим, она приподнялась, подлетев с помощью всё той же магии, и воткнула горлышко опустевшего сосуда в рот незнакомца.

— Дожимайте, девочки. Нужно выдавить эту тварь во фляжку, а потом останется только пробку закрутить.

И девочки поднажали так, что у человека глаза полезли из орбит. Потом он потерял сознание, и в это же мгновение Гарри замерла от пронизавшего её холода — будто всё тело превратилось в ледышку.

«Ты что, мерзость, решил, будто сможешь овладеть мной?» — громко подумала она и напряглась, пытаясь нагреть себя так же, как по утрам подогревала молоко из холодильника.

Остро закололо в шраме — казалось, что лоб над глазом живёт своей жизнью и пытается вырваться из головы.

«Я уже владею тобой, — зазвучало внутри. — Твоя энергия, твои жизненные силы — теперь принадлежат мне».

В это же мгновение подруги опрокинули Гарри на пол, вставили ей в рот горловину той же фляжки и так притиснули девочку к паркету, что, казалось, сейчас из неё вылезут кишки. Тем не менее, сосредоточенности на внутренней борьбе она не потеряла, представив, как её рвёт и воображая себя перекачанной шиной, готовой лопнуть от избыточного давления.

Колорита картинке добавила Гермиона, размахивающая незнакомой волшебной палочкой и вопящая: «Экзорци!», «Экзорцио!», «Экзорциум!», «Акцио Волдеморт!»