SoSущее

Загипнотизированный таким явным, простым и дешевым способом управления териархами, Платон действительно потерял контроль над ситуацией. Скрытый в Ромкиной тираде смысл не задержал его внимания. А вот простейший метод воздействия на ширу ему, создателю огромного, сложного и хрупкого кокона, опутывающего касту терминаторов, покоя не давал. Ну а с совестью, это да, это он лишку хватил.

— Ладно-ладно, совесть беру обратно, но ты того, Рома, подумай, как опытом поделиться.

— Постараюсь, дядь Борь.

— Постарайся, а то… — начал было стращать недососка Платон, как вдруг заметил идущего к нему с распростертыми объятиями Айдара Нилова.

Платон встретил его вопросом сходу:

— Айдар Радарович, ты мне скажи, почему все «Азимутами» воды рассекают, ну примерно, как раньше «первые» на черных «Волгах» ездили, а ты «Першинг» [77] ни с того ни с сего приобрел?

— Ну, так подарили же, Платон Азарыч. Откуда у номарха деньги на лодку? А дареному «Першингу», как вы понимаете, в трюм не заглядывают.

77

Итальянская компания, производящая элитные быстроходные яхты. — Вол.

— И турбину к двум дизелям тоже без твоего ведома установили? Насколько я знаю, в серии турбины не устанавливают.

— А как же, там тоже Гоголя читают. Слышали, поди, присказку, какой, мол, русский не любит быстрой езды. Вот и поставили, теперь узлов до шестидесяти крошка моя делать может. Только на шестидесяти негде пока рассекать.

— Смотри, Волгу не расплескай, Радя. Нам еще не один заплыв предстоит.

— На все Божжая воля, Платон Азарыч. Кому не один, а кому и последний может статься.

— Ладно, опять волну гонишь, Айдар Радарович, не созрел еще в дела купальные лезть. Познакомься лучше с недососком моим подопечным.

Нилов покраснел, пыхнул на ученика чересчур сладким для мужского аромата парфюмом и осторожно поднес руку — слишком высоко для рукопожатия, а вот к целованию — в самый раз. Платон быстрым жестом перехватил ее и повернул ладонью вверх. Айдар Радарович было дернулся, освобождая руку, но Платон уже крепко сжимал ее дюжиной пальцев [78] .

78

Так в тексте. Возможно, Исходящий № ради красного словца «дюжина» пожертвовал точностью, но не исключено и то, что некоторые гельманты имели отличную от людей анатомию не только в области рудиментов, но и в наблюдаемых частях тела. — Вол.

— Радарович, не гоношись, инструмент попорчу. Как без него будешь. Или уже на заслуженном отдыхе загрёбище твое?

Айдар Радарович опять как-то неожиданно для своего грузного тела деликатно повел шеей и тихим, но отчетливым тенорком сказал:

— Платон, ну зачем же на людях. Не по Уставу это.

— По Уставу, Радарыч. Где ты людей тут заметил. Этот? — Он ткнул пальцем Рому чуть не в нос. — Это же недососок вульгарис у меня на выучке. А всякие приматы далеко… Мне ж его надо на практике с классами да отрядами разными познакомить. До интродукции. Давай, кажи свое загрёбище.

— Может, потом, Азарыч. Неудобно как-то. Ты же знаешь, как я к этому отношусь.

— Знаю, знаю. Ну, давай, вот сюда, за колонну, отойдем, здесь точно никто не увидит.

Они зашли за крайнюю колонну. Слева от загребка встал Рома, справа — Платон.

— Смотри, — сказал Платон Роме и завернул рукав курточки Айдар Радарыча. Запястье охватывало кольцо чуть более темного оттенка, чем предплечье…

— Я сам, — отрывисто бросил их пленник и одним резким движением содрал кожу с кисти, так, словно на ней была надета телесного цвета перчатка, инкрустированная ухоженными ноготками.

Комнатным олигархам, не вставлявшим самолично паяльники в афедроны конкурентов, картина открывалась отнюдь не кофе с молоком, но Рома отреагировал спокойно, даже пренебрежительно. При виде розовой, пухлой, тонко пахнущей ручки с небольшими плоскими ноготками и складочками на тыльной стороне у него, как у заправского териарха, только алчно сверкнули глаза.

— Вот это и есть загрёбище, — почти торжественно сказал Платон и огляделся по сторонам. — Жаль, проверить полноценно не удастся.

Он порылся в карманах, но там мог быть только талон на питание. Других вещей не полагалось.

— Смотри, — сказал он и, бережно развернув крохотную ладошку Радарыча, стал подносить к ней бумажный прямоугольник. Прямоугольник коснулся нижним обрезом пухлой ладошки и стал исчезать, словно под ним была не детская розоватая кожа, а черная дыра. Платон опустил талон до конца. Бумажка бесследно исчезла. Роман стоял бледный и сосредоточенный, но это было не лоховское удивление фокусами иллюзионистов, а быстрая умственная работа по вычислению вариантов использования такого богатства.

Радарыч сощурился, мурлыкнул и, подпрыгнув на месте, отправился восвояси. Платон успел схватить его за рукав.

— Радя, рефлексы-то выключи, это же не мэрия, а столовая пионерская. Ты что, меня без обеда хочешь оставить из-за следственного эксперимента?

Грозная идиома «следственный эксперимент» мгновенно вернула Нилова к реальности. Он отряхнулся, как собака после купания, и виновато произнес:

— Прости, Азарыч, ты же знаешь, после загрёба я минуту в полной отключке.

— Да ты вообще как глухарь на токовище. Голыми руками бери.

— Сам ты тетерев. Посмотрел бы на себя, когда сосало свое пристраиваешь.

— Ну ладно, Радарыч, ладно, твоя правда, в любви мы все тетерева.

Айдар Радарович тем временем не только окончательно пришел в себя, но и каким-то чудом успел надеть фальш-скин [79] на свое розовое загрёбище — и теперь сероватый талон на питание лежал уже в крепкой волосатой руке настоящего номарха.

Отдав талон и раскланявшись с мистагогом и его недососком, Айдар Радарович неожиданно спросил:

79

Судя по всему, калька с false skin — «ложная кожа» (англ.). — Вол.

— А какая она, моя правда, Платон Азарович?

— Недолгая, Радарыч. Так что поторапливайся.

— Да хранит вас кисель двух берегов, — с тонким налетом печали на пожелании обронил Нилов и пошел прочь.

— И кто он такой, этот Радарович? — недовольно спросил Рома.

— Вообще-то наместник волжских земель, номарх по должности, синдик по призванию, вор в душе, ну и лицензиями в Комитете заведует параллельно.

— А с виду не скажешь. Мужик какой-то.

— По виду и нам на запятках сидеть, Рома, а не галстуки бриллиантами подкалывать.