Совьетика

В тот день, когда мне нужно было снова ехать в Дублин на свидание с Ойшином, я долго уговаривала себя с утра, что моя совесть чиста. Я больше не могу быть в этом деле полезной, а сказать ему об этом в лицо, самой – и таким образом отказаться от возможности его видеть – было выше моих сил. Лучше было просто исчезнуть из его жизни. Пускай он хотя бы немного по мне поскучает – и задумается над тем, как он был ко мне жесток. Хотя скорее всего, для Ойшина это были слишком уж тонкие материи. Он просто подумает, что я пообещала больше, чем могла – или что он спугнул меня своим отказом….

Да бог с ним совсем, пусть думает, что хочет! Ведь я-то знаю, что сделала все, что смогла. Кто может, пусть сделает лучше.

К тому времени мой живот уже начал наливаться и походить по форме на зреющий на грядке арбуз. Естественно, мне не хотелось, чтобы Ойшин меня такой увидел – дополнительная причина в пользу сделанного мной теперь уже окончательно выбора.

Но я зареклась, что прекращу после этого и всякие контакты с Дермотом.

Вот так снова в жизни моей произошел крутой поворот.

Вскоре мама уехала обратно в Россию – ухаживать за бабулей и Тамарочкой, которые тогда еще были живы, но становились все слабее.

Ойшина в моей жизни не стало.

А я осталась не жить – существовать.

В своем городке, где единственные таланты – это потрошители селедки…

Я внушала себе, что хватит в моей жизни политики, что пора остепениться и попробовать наконец «жить как все». И только где-то в глубине души моей звучало:

“Облегченно вздыхают враги,

А друзья говорят: ты устал…

Ошибаются те и другие:

Это – привал. ”

Часть 3. Виллемстад Глава 20. Вышел прово из тумана…

«…Буду резать, буду бить,

Все равно тебе водить!»

(детская считалка)

«Вот потому, что вы говорите то, что не думаете и думаете то, что не думаете, вот в клетках и сидите. И вообще, весь этот горький катаклизм, который я тут наблюдаю…»

(“Киндза-дза»)

…Дети – самое прекрасное и действенное средство от неразделенной любви. Я раньше по молодости лет не понимала этого. Со свойственным юности максимализмом слушала я в свое время, как мама читает письмо от своей институтской подруги Ольги, у которой была безумная любовь к французу, закончившаяся трагично (деталей я не знаю), и которая нашла в себе силы забыть про него, выйти замуж («не по большой любви, а просто потому что «так надо», как писала она сама) и родить 3 ребятишек. «Как же так можно?»- брезгливо морщилась я. – « Замуж- и без любви? Да еще и троих детей? Фу, как некрасиво! Неужели нельзя остаться верной своему чувству и жить одной?»

Теперь, в 30 с гаком и одной большой неразделенной любовью позже, я прекрасно понимаю, как… Если бы у меня не было сейчас моих близняшек , я бы продолжала изводиться, «сохнуть» по человеку, который меня – назовем вещи своими именами! – отверг. Пытаться заплакать по ночам в подушку – и выпивать по выходным. Дети не позволяют тебе заниматься всеми этими глупостями. Сон – такая роскошь, что добравшись до подушки, ты моментально отключаешься. И просыпаешься с одним- единственным желанием – поскорее снова иметь возможность заснуть. Если за ночь тебе пришлось вставать не больше 2-3 раз, тебе очень повезло. Утром вскакиваешь с постели под аккомпанемент детского плача как стойкий оловянный солдатик. Ты уже не чувствуешь ни романтических мечтаний, ни плотских желаний, за исключением одного: выспаться! Ты вообще уже не чувствуешь себя женщиной, а порой – даже и человеком. Ты превратилась во что-то бесформенное, с отвлислым животом и с трудом открывающимися от постоянного недосыпания глазами. Это Мадонны и Виктории Бэкхейм могут ходить в гимнастические залы и урезать и утягивать что там им мешает: у тебя на это нет ни денег, ни времени, ни сил (ведь у тебя не стоит наготове взвод высокооплачиваемых нянек!).

И это тебе не Советский Союз: настоящие бабушки, на которых можно положиться как в разведке, здесь давно вымерли как сорт! Жизнь рядовой молодой матери суровее, чем тренинг в британской армии. С рассвета и до заката ты превращаешься в машину по обслуживанию всех, кто в тебе дома нуждается. Но думать об этом и переживать по этому поводу тоже некогда. Ты – в заколдованном круге: кормежка-памперсы-гуляние-купание, с ревом в качестве бонуса. И от этого никуда не деться: даже когда ты сбегаешь на кухню и закрываешься на все замки с обеих сторон, на окне, словно нарочно, оказывается орущая кошка, требующая кормежки. Ты накладываешь ей на блюдечко рыбы и тихо и искренне радуешься: хорошо еще, что ей не надо менять подгузники!

Какая уж тут любовь! Какие страдания могут быть сильнее мучений от недосыпания! Если бы были силы философствовать. можно было бы даже начать искать в этом что-то мазохистское, какое-то самоналоженное добровольное искупление собственных грехов. Но времени нет: на плите кипят и пригорают макароны, надо доставать выстиранное белье из машины, а молодое поколение, которое, к счастью, еще ничего не успело выбрать , тем временем все ломает и крушит в гостиной, и после отдирания от кастрюли макарон вам предстоит ежедневная порция ползания на четвереньках по зеленому паласу в бесплодных попытках вычистить с него щедрые капли вишневого варенья, похожие на пролитую в бою кровь…

Тот, кто испытал все это на собственной шкуре, не будет уже задавать идиотских вопросов о том, почему это женщины не совершили столько же мировых открытий в области химии или физики и не сотворили в истории человечества столько же музыкальных и поэтических шедевров, сколько мужчины. Интересно, что получилось бы из «Войны и мира», если бы на Льве Николаевиче висели днем и ночью все его 12 отпрысков? И если бы после каждых написанных 10-15 строчек ему приходилось сломя голову бежать в соседнюю комнату на детские требовательные крики?

К вечеру мое состояние, как правило, уже бывало близко к состоянию старшины Васкова в финальной сцене фильма «А зори здесь тихие…», когда он в одиночку ведет захваченных ими в плен фашистов через болото, стараясь не свалиться от усталости. И так – каждый день, 7 дней в неделю, на протяжении нескольких лет. От хронического недосыпания я впервые в жизни стала выглядеть на свой возраст. Что ж, разве не сама я сама этого добивалась? В народе подобная шокотерапия именуется «выбивать клин клином». …

… И все-таки я солгала бы, если бы сказала, что совсем забыла Ойшина. A wishful thinking . Это утопать в жалости к самой себе теперь, слава богу, не было ни времени, ни сил. Но долго еще не было ни одного-единственного дня, чтобы я его совсем не вспоминала. Как правило, ночью, перед сном. Господи, боже, помоги же ты мне наконец совсем выбросить его из головы! Так обычно начиналась моя ежевечерняя молитва.

Чудес не бывает. Конечно, он женился. Конечно, у него родился ребенок. Конечно, он даже и не вспоминает теперь про меня. А чего же еще я ожидала? В конце концов, человек просто выполнял задание. Ну, немножко поразвлекся в процессе… В конце концов, он же не робот.