Советские художественные фильмы. Аннотированный каталог. Том 1. Немые фильмы (1918-1935)

Когда Джемшид, оторвав взгляд от огня, поднял голову и с болезненной улыбкой взглянул на Огулшат-эдже, губы у него дрожали. Огулшат-эдже ободряюще кивнула Джемшиду и, чтобы не смущать его, вышла из комнаты.

ДЖЕЙХУН

В марте, когда стало совсем тепло, Джемшид начал строить дом. Собственный дом на новом участке, который ему дали в колхозе. Друзья помогли ему, и, когда зацвел урюк, строительство было закончено.

— Ну вот, у нас теперь свой дом, — сказал Джемшид, беря за руку жену, задумчиво облокотившуюся о перила веранды. — Есть где справить той в честь рождения сына.

Сельби не ответила, улыбнулась молча. „Почему он так уверен, что будет сын?“

— У нас обязательно должен быть сын! — словно прочитав ее мысли, быстро сказал Джемшид. — Ты уж постарайся, Сельби! — очень серьезно добавил он.

— Джемшид! С сыном тебя! Поздравляю! — закричал Махтум, подкатив на велосипеде к строящемуся клубу.

Джемшид стоял на лесах — заканчивали кладку второго этажа.

Услышав крик Махтума, он быстро положил кирпич, ухватился за ветвь тополя, росшего рядом, и, спрыгнув на землю, бросился к своему мотоциклу.

— Эй, ты куда? — крикнул Махтум вслед затарахтевшей машине. — А где подарок за добрую весть?!

— Барашек за мной! — Голос Джемшида потонул в оглушительном треске мотора.

В родильном доме сына ему не показали, пообещали вечером поднести к окну. Вечером! А что делать сейчас? Куда деваться со своим счастьем?!

Джемшид снова вскочил на мотоцикл. Радость не вмещалась в сердце, затопляла его всего, казалось, что все счастливы вокруг и всем не терпится поздравить Джемшида Ша-мурадова, у которого родился сын. Настоящий сын!

Джемшид был уже далеко за кишлаком. Навстречу по обеим сторонам дороги бежали тополя, а пыльный ветер обволакивал его своим горячим дыханием. Но вот зеленая изгородь тополей вдоль дороги кончилась, и мотоцикл вынес Джемшида в степь. Он едва успел затормозить у самого берега Джейхуна.

— Салам, Джейхун! — громко крикнул Джемшид. — Джей-хун! — радостно повторил он. — Джейхун! Так будут звать моего сына!

Как только Джемшид поставил мотоцикл во дворе отцовского дома, на пороге заржал конь и над дувалом замелькала папаха старого Шамурада-аги.

— Поди сюда, — подозвал Джемшид младшего брата, — беги, скажи отцу, что у него родился внук!

Джемшид не слышал, что говорил братишка отцу, но радостный возглас Шамурада-аги услышали, наверное, и в доме.

— Спасибо, сынок! Велосипед тебе подарю за добрую весть!

Перевод Т.Калякиной

Таисия Курдицкая

Таисия Андреевна Курдицкая — участник Великой Отечественной войны, награждена Орденом Отечественной войны II степени. Т. А. Курдицкая в неполные семнадцать лет уходит на фронт.

Спустя много лет, на страницах произведений писательницы найдут отражение дни войны стрелковой дивизии, вместе с которой шла она фронтовыми дорогами. Об этом рассказы и повести Т. А. Курдицкой.

Первая публикация ее рассказа состоялась в 1966 году. А в 1978 году вышла повесть для подростков "Один плюс два".

Много работает писательница над переводами с туркменского языка. В 1980 г. вышла ее книга рассказов о минувшей войне.

ДО ПОБЕДЫ БЫЛ ДОЛГИЙ ГОРЯЧИЙ ГОД

1

Город жил той особой жизнью военной поры, как жили тогда все города и селения, даже самые маленькие, заброшенные в дальнюю даль и богом позабытые. Невероятно далеким, фантастически невозможным представлялось время, которое в нынешних разговорах именовалось "мирным". Огромной пропастью жизнь была расколота надвое и делилась на "до войны" и "теперь". Там было все светлое: мечты, надежды, ожидания. Здесь — тоже и надежда, и ожидание, но окрашенные в другую краску. И еще здесь были потери. Они больно ранили каждую семью. Но не уныние и растерянность порождали, а наоборот, мобилизовали, сплачивали людей, заставляли их искать локоть друг друга и в этом видеть свою силу.

Время как бы спрессовалось, день — словно единый импульс напряженности и деловитости. Понятие "Надо!" прочно вошло в жизнь, в обиход. И даже если оно не упоминалось в разговоре, каждый, делая свое дело, отдавал себе такой приказ. Надо! Для фронта! Для победы!

Город в далеком тылу тоже считал себя мобилизованным и работал на победу.

Было несколько "болевых точек", которые особенно ощутимо соприкасались с понятием "фронт". Это сборные пункты военкомата и вокзал.

2

Ашхабадский вокзал. Небольшое одноэтажное строение.

Перрон вокзала запружен людьми. Гудки паровозов, лязг вагонов временами врываются в торжественную грозную медь духового оркестра. А когда металлические голоса смолкают, становятся слышны национальные инструменты, преимущественно туркменские мелодии. Сквозь музыку, гомон, вокзальные шумы прорывается чей-то плач, какие-то бессвязные слова мольбы, просьбы…

Немолодая женщина, ухватившись за рукав мужа, причитает:

— Береги себя, прошу! Ради детей! Береги, пожалуйста!

Он пытается оторвать ее от себя, смущенно оглядывается по сторонам, но, заметив, что на них никто не обращает внимания, берет руку женщины и, поглаживая ее, говорит:

— Ну что ты! Люди же кругом. Смотрят. Успокойся.

— Пусть смотрят! — не унимается женщина. — Ты мне не чужой. Увидимся ли?..

— Все будет хорошо. Ну, ну, — успокаивает ее, как ребенка.

Сквозь толпу к ним протискивается широкий в плечах крепкий парень. Он приветственно машет рукой и радостно кричит:

— Васильич! Хорошо, что успел!

— Здравствуй, Курбан, — приветствует его Васильич. — А я уж думал, не вырвешься, не проводишь меня. Ну да ладно, о деле давай поговорим.

— Мать, ты бы отошла, что ли, в сторонку, нам поговорить надо, — обращается он к женщине.

Та осмотрелась, но отходить было некуда, почти вплотную стояли, передвигались, шумели, плакали, прощались люди. Она вздохнула, да так и осталась, вцепившись в рукав мужа. Тот не стал настаивать, повернулся к парню.

— Слышь, Курбан, ту тетрадку, что тебе дал, прочти обязательно. Сам не поймешь — обратись к инженеру Ишанову. Он парень башковитый, поможет. Слышь?