Советско-Вьетнамский роман

– Летают, но реже.

– Я вот что думаю. Оборона у нас налажена, противник пуганый. Давайте возьмем один комплекс и перебросим его прямо на тропу? Поохотимся из засады.

– Да вы что! – удивился Шульц. – Нельзя ослаблять оборону.

– А я думаю, можно. Останутся соседи. Янки напуганы. За два дня ничего принципиально нового придумать не успеют. А мы за двое суток обернемся. Зато они и над дикими районами летать побояться.

– Поохотиться думаете? А здесь дичи мало?

– Здесь не охота и не дичь. Здесь опытный враг, научившийся воевать. На один сбитый самолет мы уже тратим по пятнадцать ракет. Перебазируемся ежесуточно, а сбиваем раз в два дня. Надо учиться новой тактике

– Надо, – Шульц кивнул.

– Вот и будем учиться.

– Добро. Действуйте. Я договорюсь с вьетнамским командованием.

Они помолчали. Вокруг суетились вьетнамцы, оборудуя последние элементы позиции. Рузаев не вмешивался, зная, что вьетнамцы мастера маскировки и все сделают наилучшим образом.

– А все же в Отечественную войну было сложнее, – нарушил молчание Шульц.

– Да, – Рузаев кивнул, – противник намного сильнее и злее.

– Ох, как нас в сорок втором под Москвой били!

– А нас под Керчью.

– А нас потом в Сталинграде!

– И нас под Сталинградом!

Рузаев и Шульц переглянулись.

– А у вас дети есть? – неожиданно поинтересовался Шульц.

– Есть. Две дочки в школе учатся, одна уже в десятом классе. Жена Настюша дома ждет. Вот.

Рузаев достал фотографию, завернутую в целлофан, и нежно разгладил ее на колене.

– Красивая, – Шульц посмотрел на фото и вздохнул, – и дочки замечательные. А я вот не женат.

– Не страшно, вернетесь домой и женитесь.

Рузаев любовно посмотрел на фотографию.

– Вряд ли женюсь. Старый уже, – усмехнулся Шульц.

– Найдете себе красавицу и умницу.

– Такую?

– Нет, такую уже не найдете. Эта уже моя, – Рузаев аккуратно убрал фотографию, – она такая единственная и неповторимая. Замечательная!

– Вы счастливый человек, – заметил Шульц.

–Счастливый. А знаете почему? Мне есть за что воевать и есть о ком заботиться.

Они бы посидели еще немного, пользуясь редкими минутами затишья и глядя на хлопоты вьетнамцев. Но разверзлись хляби небесные, и хлынул дождь. До сухого курортного сезона еще далеко.

***

То, что затевается особенная операция, понимали все, от командования до рядовых. Рузаев, Кашечкин, специально сопровождавшие комплекс Шульц и полковник Тхи Лан закрылись в кабине управления и не выходили оттуда. Они совещались. Как только стемнело, дивизион быстро снялся с позиции и всю ночь ускоренным маршем двигался по узким кривым тропам под гигантским пологом дождевого леса. Только под утро они свернули на заранее расчищенную позицию и стали разворачиваться.

Недалеко от них, за стеной леса, пролегала одна из главных транспортных артерий этой страны, тропа Хо-Ши-Мина. По ней днем и ночью шли машины с оружием для измученной войной страны.

Американцы люто ненавидели ее и всеми силами пытались прекратить движение. Но разве американский пограничник остановит вьетнамского «челнока»?

Основной тракт состоял из множества дорог, троп и тропиночек. Авиация бомбила их, но на месте уничтоженного тут же возникал новый путь и новый склад.

Комплекс не успели еще и наполовину развернуть, как взвыла сирена воздушной тревоги. Вьетнамские солдаты мгновенно забросали ветками открытые части установки и исчезли в укрытиях. Даже с земли позиция просматривалась весьма смутно, а уж о том, чтобы увидеть ее с воздуха, не было и речи.

– Летит, охотничек! – Шульц прислушался к далекому гулу мотора.

Ровный звук прервался треском пулеметов, затем раздались выстрелы пушки. Грохнуло эхо далеких взрывов.

– Кого-то накрыл, – злобно откомментировал Шульц.

– Одну машину. Стрелял мало, – пояснил Тхи Лан.

– Часто они так летают? – спросил Кашечкин.

– Два-три раза в день, – кивнул Тхи Лан.

– А людей много гибнет?

– Много.

– Пора это прекратить, – заметил Рузаев.

– Пора, – отозвался Тхи Лан, – если прекратятся налеты охотников, партизаны ни одного американца из леса живым не выпустят. Янки сами ничего не могут. За них авиация воюет.

Гул самолета постепенно стих, и Рузаев встал было, собираясь подать команду отбоя, но Шульц жестом остановил его.

– Он сейчас вернется. Это переделанный транспортник, он долго летать может.

Вдали раздались еще взрывы, затем гул мотора вновь приблизился. И лишь когда он совсем стих, Рузаев продолжил подготовку.

Готовили операцию не только Шульц и Тхи Лан. Капкан, который ставили на «охотников», был весьма масштабным. Пока Рузаев и Кашечкин заряжали пусковые установки и проверяли локационную аппаратуру, вьетнамские партизаны готовили наживку. Зная, что американцы слепо доверяют аппаратуре и без нее бессильны, они заранее разведали с десяток мест, где были разбросаны микрофоны. На ряд просек специально выкатили старые негодные машины. В секторах действия тепловых, звуковых и телевизионных обнаружителей приготовили столько гремящих бочек, что могли создать впечатление перемещения целой армии.

– Товарищ полковник, а что это за «охотник»? – спросил Кашечкин.

– Это из транспортных самолетов делают специальные штурмовики. Называется «ганшип» – самолет с ружьем. Летают и из пушек и пулеметов стреляют по машинам и людям. Так и висят в воздухе над тропой, долго летают, медленно…

– А нас они не того? – Кашечкин прищелкнул пальцами.

Рузаев усмехнулся.

– Нет. Это не «Фантомы». У них и оружия-то порядочного нет, они только на совершенно беззащитных охотятся.

– Спасибо, понял!

Кашечкин встал за спиной у операторов– вьетнамцев, которые завершали подготовку. Похлопав одного по плечу, он укоризненно покачал головой. Вьетнамец обернулся и извиняюще-недоуменно посмотрел на него. Кашечкин протянул руку и переключил тумблер автоматики.

– Син лой той куен¹²! – чирикнул оператор.

– Впредь будь внимательнее! – Кашечкин вновь похлопал его по плечу и пошел на свое место.

На пульте Рузаева пискнул зуммер. Он снял с крепления наушники, надел их и стал слушать.

– Внимание, тревога! Две цели с юго-востока.

Кашечкин включил систему и начал быстро разворачивать антенну.

– Есть цель в зоне поражения! Стреляем?

– Погоди! – остановил его Рузаев, – пусть побольше соберется.

Тем временем Тхи Лан с Шульцем начали в джунглях свое представление. Сотня партизан застучала возле микрофонов, завела двигатели старых машин, покатила по дороге пустые бочки.

Кашечкин видел, как один «охотник» развернулся, пошел на ложную цель и начал интенсивный обстрел бензиновых бочек. Часть из них загорелась.