Советско-Вьетнамский роман

Кашечкин фыркнул.

– Бога нет! – твердо заявил он. – И души тоже нет. Наше сознание есть функция головного мозга.

Фан Ки Ну внимательно посмотрела на него. Она сидела на коленях, на соломенном мате возле стены. Так, неподвижно сидя, она ожидала, пока доктор закончит процедуры. Так же спокойно и молча она сидела, когда для нее не было работы. Вот и сейчас она, проводив доктора, ждала, когда можно будет забрать грязные простыни.

Фан Ки Ну мягко, бесшумно встала и, неслышно ступая маленькими босыми ногами, подошла к Василию.

– Да, конечно, – согласилась она, – и в университете нас учили так же. Но ведь доктор лечит не молитвами и не заклинаниями. Он дает вам лекарства, которые привезла Наталья Ивановна.

Фан Ки Ну мягко положила свою маленькую ручку ему на лоб и провела пальчиком по бровям. Кашечкин замер. Боясь спугнуть это удивительно приятное прикосновение, он закрыл глаза и даже затаил дыхание. Но комсомольская совесть требовала своего.

– Но доктор ссылается на какую-то Аюр-веду и на каких-то монахов!

– Конечно. Простите его, он ведь уже старенький и не умеет иначе.

– Да. Пожилого человека не переделать.

– Спасибо, что извинили доктора. – Не отнимая рук, Фан Ки Ну слегка поклонилась. – Он просто измеряет пульс. Это научно и правильно. А то, что он называет процедуры странными именами, ему позволительно. Он очень хороший доктор. Он быстро вас вылечит.

– Думаете? Мне надо скорее! – Кашечкин открыл глаза и непроизвольно дернул головой.

– Конечно. Ведь его мази приносят облегчение?

Она подняла простыню у него на груди и слегка помассировала расслабляющие точки в районе ключицы. Затем быстрыми умелыми руками прошлась по линии от локтя до плеча, вынимая негативную ци из каналов руки. Все пациенты, знакомые с массажем чжуд-ши, при этом лежали расслабленно и дышали равномерно, чтобы дать лечебным ароматам достигнуть нужных зон. Но Кашечкин о чжуд-ши не знал и поэтому смирно лежать не захотел. Под простыней у него неожиданно все напряглось и он, не соображая еще, что делает, схватил ее руку и прижал к своим губам. Он пытался поцеловать ее, но она оказалась ужасно горькой от целебных мазей.

Рассмеявшись, Фан Ки Ну ловко выдернула руку и отошла на шаг. Кашечкин смутился.

– Ай-ай! – она покачала головой. – Выздоровление идет быстро!

Кашечкин смутился еще сильнее и покраснел. Фан Ки Ну ловко подняла простыню и закутала в нее Кашечкина по самое горло.

– Вам еще этого нельзя. Вы еще слишком слабы, и это может подорвать Ваши силы.

Кашечкин лежал, смущенный и довольный одновременно. Он был уже достаточно опытный мальчик и знал, как нужно обращаться с девушками. Он уже несколько раз целовался и слышал рассказы курсантов о своих похождениях. Он и со Светланой целовался несколько раз – не на прощание, в щечку, а по-настоящему, в губы, обнявшись и прижавшись друг к другу. Он знал, как найти дорогу к сердцу девушки. Он видел, что сделал по этой дорожке первый шаг. Конечно, в Москве у него была невеста, но Москва далеко, а молодой организм требовал своего. В Кашечкине проснулся ловелас, настоятельно требовавший, чтобы состоялись прогулки при луне, в конце которых… Тут фантазия разгулялась, представляя себе нежные губки, поцелуи… И это возможно…

Но, дверь распахнулась… На пороге, в совершенно неурочный час, возник доктор. За ним в палату шагнул Шульц.

– Здравствуйте, товарищи! – бодро приветствовал он Фан Ки Ну и Кашечкина.

Фан Ки Ну встала. Кашечкин скинул простыню и сел на койке. Маленький доктор, мелко семеня, подбежал к нему и, встревожено лопоча, попытался уложить обратно.

– Как самочувствие, лейтенант?

– Уже намного лучше!

– Замечательно. Вот и доктор говорит, что ты очень быстро поправляешься, и что он тебя очень хорошо лечит.

Фан Ки Ну перевела. Доктор закивал.

– Поэтому мы хотим перевести тебя в гостиницу и поселить с нашими военными специалистами.

– Меня? Зачем? Мне и здесь хорошо, – Кашечкин с тоской посмотрел на Фан Ки Ну.

– Доктор говорит, что ему надо восстановить энергию, – перевела Фан.

– Восстановим, – согласился Шульц, – при помощи военно-полевой кухни.

– И еще мази нужны! Доктор беспокоится, что нужны специальные мази.

– И мази возьмем. – Шульц бесцеремонно сгреб со стола все коробочки.

– Доктор говорит, что нельзя доверять завершающий этап лечения несведущему человеку, а он не может отлучаться из госпиталя.

– Наталья Ивановна – замечательный доктор.

– Но, Герман Генрихович… – начал было Кашечкин.

– Лейтенант Кашечкин! – резко оборвал его Шульц. – Вы прекрасно знаете положение об ограничении нежелательных контактов. Устроили тут лазарет, когда обстановка такая напряженная! В посольстве долечат.

Кашечкин снова сел, уже молча, и наблюдал.

– Какие мази нужны? – Шульц вынул из мешка одну баночку, открыл, понюхал и поморщился. Затем он обратился к Фан Ки Ну.

– Ты ведь в Дружбе народов на медицинском училась?

– Да, – Фан Ки Ну кивнула.

– Отлично. Тогда подробно узнай у доктора, чем и как надо мазать. В общем, хорошенько все выясни. И займи внимание доктора.

– А она со мной поедет, в посольство? – еще не веря в продолжение счастья, спросил Кашечкин.

– Доктор говорит, тебе какой-то массаж нужен. Вот она и будет делать. Наталья Ивановна не против. Наталья Ивановна! – Шульц громко крикнул в сторону открытой двери.

Врач вошла и, не говоря ни слова, кинулась ощупывать Кашечкина.

– Здесь болит? А здесь? А здесь? А что это за гадость на вас намазана?

– Как его состояние? – перебил Шульц.

– Транспортабелен. Осталась реабилитация.

– Вот и замечательно, – кивнул Шульц, – берем его с собой.

– А что это у вас? – врач увидела в руках Шульца мешочек с мазями.

– Думаю, это не повредит.

– Я тоже так думаю, – неожиданно смягчилась Наталья Ивановна.

– Доктор хочет проконсультировать вас, как завершить курс лечения, – обратилась к ним Фан Ки Ну.

– Он, меня… – выдохнула Наталья Ивановна, но Шульц, крепко взяв ее под локоть, уже оттеснял к двери.

– Одевайся быстрее, – кивнул он Кашечкину, и добавил в сторону Фан Ки Ну:

– А вы внимательно выслушайте доктора и помогите лейтенанту добраться до машины. Мы будем там.

Он подхватил Наталью Ивановну, и они проследовали в коридор. Кашечкин начал торопливо одеваться.

Кашечкину, хоть и выздоравливающему, но все же инфицированному, выделили отдельный номер в гостинице для советских специалистов. Наталья Ивановна лично взялась за него, выставив из комнаты и Фан Ки Ну, и Шульца. Однако ее рвения хватило ненадолго – дел в миссии было много, и она успевала только дважды в день проделать необходимые процедуры. А потому, скрепя сердце, уступила остальное время маленькой трудолюбивой Фан Ки Ну. Фан начала хлопоты с того, что переставила все вещи. Затем она отнесла куда-то половичок, присланный Натальей Ивановной, и застелила весь пол мягкими соломенными циновками. На самую лучшую циновку она кинула маленькую подушечку, уселась на нее и гордо осмотрела комнату, посередине которой на деревянной кровати лежал лейтенант Кашечкин. Порядок был восстановлен.