Советско-Вьетнамский роман

Даже в кабине Кашечкин услышал грохот взрывов и почувствовал сотрясение. Операторы переглянулись, но продолжали работу. Кашечкин вел цель, готовый передать ее на сопровождение.

– Выходит с боевого курса! Приготовиться к стрельбе! – скомандовал Сорокин.

– Есть! Пуск!

Гора выстрелил двумя ракетами, с коротким интервалом.

– Есть подрыв первой! Подрыв второй! Есть попадание!

– Сколько попаданий?

– Одно!

– Летит?

– Летит, товарищ подполковник!

– А попадание было?

– Да, было.

– Курс?

– Курс два-ноль-два.

– На нас повернул, значит. Незадачка получилась. – Сорокин поежился.

Операторы снова переглянулись и дисциплинированно склонились над экранами.

– Еще ракету! Держать сопровождение!

Еще одна ракета пошла навстречу стремительно приближающемуся самолету. Внезапно на экране возникла вспышка.

– «Шрайк» пошел! – закричал Кашечкин.

Специальная ракета, чувствующая излучение станции, понеслась на них.

– Выключай антенну! – скомандовал Сорокин. – Ложную цель!

– Не развернули ложную цель! Не успели!

– В укрытие! – Сорокин нажал кнопку сирены.

Операторы, как кузнечики, сиганули в открытую дверь. Кашечкин бросился за ними, добежал до окопа и, не глядя, прыгнул в него. Приземлился он удачно, прямо на операторов-вьетнамцев, успевших спрятаться раньше. Сверху их придавил Гора. Сорокин опустился ногами на дно, не задев никого. По всей позиции, как тараканы, разбегались солдаты.

И тут грохнуло так, что в ушах зазвенело. Со свистом над головами пролетели осколки, а затем с неба посыпалась земля, обломки дерева и что-то невероятно вонючее и гадкое.

– Отбой! – Сорокин вылез из окопа, стряхивая с себя вонючую жижу. В небе над ними с гулом прошел бомбардировщик. Сорокин оглянулся.

– Ракетой ударил. Хорошо что прицелиться не смог и бомбы не сыпанул.

– Что за гадость? – Кашечкин с недоумением осмотрел пятна мерзкой жижи на своей гимнастерке.

– Не о том думаете, лейтенант. Кабина цела?

– Цела! Ракета туда попала! – Кашечкин показал рукой на дымящуюся воронку. Рядом с ней валялись мощные бетонные обломки.

– Тхан Донг! – окликнул Сорокин. – Отбой! По местам!

– Да! – Тхан Донг вылез из окопа. Из других противовоздушных щелей начали быстро выбираться остальные солдаты.

– Все целы?

– Целы! – отозвался Тхан Донг.

– А там у нас что было? – кивнул Сорокин на дымящуюся воронку.

– Там? Там туалет был.

– Так, замечательно! – Кашечкин начал быстро-быстро вытираться. – А бетона зачем столько?

– Вы же, русские, любите закрытые туалеты! – радостно ответил Тхан Донг.

– И теперь этот бронированный уловитель дерьма спас нам технику, – отметил появившийся на поверхности Гора. Он единственный оказался чистым.

– По местам! – скомандовал Сорокин. – Он сейчас вернется. Осталась последняя ракета.

И тут снова хлынул дождь.

***

Полковник Хантер с трудом вел самолет, пытаясь удержать его на курсе. Пятый и шестой двигатели, пробитые осколками, заглохли и воспламенились, автоматика пыталась подавить начинающийся пожар. Бортинженер и второй пилот выравнивали тягу двигателей, но пока им это плохо удавалось, и пятидесятитонная громада рыскала, как крыса на помойке. Хотя смертельных повреждений не было и заход можно еще повторить.

Хантер переключил наушники и прислушался. В эфире царило безмолвие. ЗРК не пел, его антенна молчала.

– Командир, что будем делать? Еще заход?

Хантер задумался. «Шрайки» кончились, но запас фугасов еще остался. Самолет управлялся плохо, но и зенитный комплекс, конечно, пострадал. Неплохо бы развернуться и вывалить на него пару кассет с бомбами. Для зачистки.

– Поворот четыре! – скомандовал Хантер, все еще колеблясь.

И тут его наушник защелкал. Пачка быстрых щелчков. Пауза. Пачка щелчков. Тишина. А двигатели перегревались. А давление в гидравлике падало.

– Дерьмо! – Выругался Хантер. – Все дерьмо! Курс двести. Уходим.

***

Сорокин сел на свое место и пощелкал тумблерами.

– Кашечкин, внимание! Включаем мощность и быстро осматриваемся. Осталась последняя ракета. Быстрый обзор горизонта.

– Есть! – отозвался Кашечкин

– Командир, а может, не надо? – уточнил Гора.

– Надо. Они вернутся. Они не дураки и не трусы.

Кашечкин быстро поднял антенну и повел ее по кругу. На экране вспыхнула засветка.

– Есть координаты! Выключаю! – Кашечкин мгновенно снял мощность, пытаясь сбить американца со следа.

– Подождем, – кивнул Сорокин, засекая время.

Через полминуты Кашечкин снова включил антенну.

– Курс один-два-два! – доложил он.

– Точно?

– Ошибка исключена.

– Уходит! – Гора стукнул кулаком. – Уходит, гад!

– Кашечкин, еще раз! – Сорокин расслабился.

– Курс прежний.

– Нервы у америкоса не выдержали, – усмехнулся Сорокин. – Отбой. Я подежурю, остальным отдыхать.

– Матч закончился со счетом ноль-ноль, – заметил Кашечкин, вставая со своего места.

– Скорее, один-один, – мрачно уточнил Гора и колупнул пальцем вмятину от осколка на внешней стороне двери, – и еще продолжение будет.

Однако на этот раз продолжения не последовало. Ночью пришел новый приказ, и дивизион Сорокина вместе с полком начал перебазирование. Кашечкин с ними не поехал, – его срочно вызвали в Ханой.

***

– Ну, здравствуйте, лейтенант Кашечкин! – Шульц встретил его сильным рукопожатием. – Очень рад вас видеть живым и невредимым.

– Здравия желаю, – Кашечкин отдал честь и с удовольствием пожал руку Шульца.

– Наслышан о ваших подвигах, наслышан. Молодцы! Вьетнамцы только о вас и говорят. По радио передают о ваших успехах. И все требуют, требуют… Черти бы их драли!

– Чего требуют? – удивился Кашечкин.

– Как чего? Увеличения помощи. – Шульц взял со стола лист, – «…просим увеличить поддержку наступления частей народно-освободительной армии на южном направлении». Или вот: «…просим оказать расширенную помощь в реорганизации противовоздушной обороны городов Ханоя и Хайфона». Кстати, затем тебя и вызвали. Тут намечается визит американского президента в Москву. Будут вестись переговоры о прекращении войны и выводе войск. Так вот, по данным нашей разведки, американцы хотят оказать давление на нашу сторону и готовят образцово-показательный прорыв обороны. Как немцы Москву в июле штурмовали. Помнишь небось?