Советы одиного курильщика.Тринадцать рассказов про Татарникова.
Шрифт:
Мы вошли в зал конференций. Посольские сидели отдельно, я их сразу опознал, характерные такие лица.
— Гена, это правда, что третий секретарь посольства всегда гэбэшник?
— Правда, — сказал Гена. — И второй тоже.
Курбатский, плотный лысеющий брюнет с подвижным лицом, приветствовал собрание. Курбатский был одет демократично — простой бархатный пиджак, жилетка в лиловых цветах, белая рубаха с отложным воротником. Он обогнул стол, подошел к прессе, каждому пожал руку. Он сообщил, что сенсация ждет в соседней комнате. Дверь в комнату тут же и открылась — в зал вышел
Человек шел медленно, давая возможность собранию рассмотреть себя подробно. Высокий крепкий мужчина с черным чулком на голове. Только узкие прорези для глаз и маленькая дырка для носа. Палач из средневековой легенды. Человек в маске, авантюрный роман девятнадцатого века.
— Сегодня мы наконец узнаем правду, — сказал Курбатский. — Вот, прошу любить и жаловать, перед вами Иван Иванович Иванов, вы понимаете, ха-ха, что это псевдоним. За ним скрывается русский резидент в Лондоне, майор КГБ.
— А почему он в маске?
— Чтобы его не сразу опознали московские спецслужбы. Это один из тех водолазов, которые лишили жизни полковника, храбреца и демократа, борца с режимом.
Журналисты несколько опешили. Если человек в маске по заданию КГБ топил полковника, то КГБ этого человека и так знает, зачем тогда маска. Что-то здесь непонятное.
— Что же тут непонятного? — Курбатский журналистам сказал. — Наоборот, все понятно. Да, некоторые его знают. Но далеко не все. Иван Иванович хочет сохранить инкогнито. Ивану Ивановичу непросто делать сегодня свое сенсационное признание.
— Непросто. — Голос из-под маски звучал странно, словно человек говорил из канализационного люка. — Непросто, но я скажу всю правду.
— Вопросик можно? А вы в этой самой маске в люке сидели?
— Нет. В другой.
— Долго ждали полковника?
— Три месяца.
— Москва послала вас убить Курбатского?
— Кремль желает свести счеты.
— Неужели такие злопамятные люди?
— Именно такие.
— И вы приехали убить борца с режимом?
— Рыли подкоп к нему домой.
— Скажите, вам не страшно убивать людей?
— Это моя работа.
— Бесчеловечная работа!
— Теперь я это осознал.
— Вы не воскресите тех, кого убили по приказу сатрапов!
— Увы, нет! — Голос незнакомца в маске сделался печален.
— Вы что же, машина для убийств?
— Был машиной. Теперь хочу стать человеком.
Курбатский позвонил в колокольчик, привлекая внимание прессы, и сообщил:
— Иван Иванович осознал и скорбит. Он вместе с нами сокрушается о невинно утопленном полковнике. Иван Иванович хочет загладить свою вину, он сам хочет встать на путь демократии и прогресса.
— Это правда?
— Иван Иванович уже передал мне план тайного вторжения на острова Британского содружества. План этот существует только в двух экземплярах. Один у КГБ, другой — у меня.
Зал захлопал. Пожилая англичанка распихала локтями журналистов, пробилась к Ивану Ивановичу и поцеловала его в лоб. То было признание заслуг Ивана Ивановича, скромного палача, осознавшего вину перед Британией и человечностью. Человек в маске принял поцелуй достойно.
— Расскажите,
как вы утопили полковника.— Что тут рассказывать! Сидели в люке возле дома Курбатского. Когда полковник почти подошел к воротам, я откинул крышку и схватил его за одну ногу, а мой напарник — за другую.
— Чудовищно!
— Согласен, чудовищно.
— И что же, дернули вы его за ноги, а он упал и утоп?
— Утоп, — подтвердил человек в маске.
— Как вы узнали, что это идет именно полковник, вы же сидели в люке?
— Услышали шаги. Это район вилл, случайных прохожих нет. Частная дорога.
— А если бы вы ошиблись?
Человек в маске развел руками. Мол, не повезло бы кому-то другому.
— Но это же цинично! — Журналисты опешили. Конечно, убиение полковника КГБ — это преступление. Но убийство кого-то совсем стороннего, кто мог подвернуться под руку, — это уж ни в какие рамки не лезет.
— И вам не было жалко никого?
— Работа такая.
— Но теперь вы раскаялись?
— Еще бы! — Человек в маске скорбно уронил на колени большие натруженные руки диверсанта.
Журналисты обратились к Курбатскому.
— Я со своей стороны подтверждаю правдивый рассказ Ивана Ивановича, — сказал миллиардер. — Я ждал полковника в своей вилле, разжег камин, разлил виски. Сидел у огня и ждал. Так прошло два часа. Не дождался. Его убили! — И Курбатский воздел руки к потолку.
Потом он подошел к Ивану Ивановичу, убийце, обнял его по-братски и поблагодарил за правду, которая озарила своим ясным светом эту грязную и вонючую историю.
— Спасибо вам, Иван Иванович! Если бы все люди стали такими честными, как вы, с враньем и лицемерием было бы покончено навсегда! А теперь прошу в автобус, осмотрим место происшествия.
Мы с Геной Чухонцевым и примерно полусотней журналистов посетили район вилл, где несчастный полковник нашел свою судьбу. Это вам не Пимлико — одинаковых домов тут не было, на казармы они совсем не походили. Мы осмотрели люк, заглянули в канализацию, полиция огородила уже люк железными барьерами, а активисты вывесили плакаты «КГБ, вон из британской канализации!». Курбатский даже позвал нас к себе, налил виски, показал то самое место, где он сидел, поджидая полковника.
— Вот в этом самом кресле сидел! Сосед мой, Сысолятин, миллиардер и филантроп, может подтвердить!
Зашел и миллиардер Сысолятин, я узнал в нем главу благотворительного фонда, с которым некогда общался. Медовый голос, теплая ладонь — и снова ужас закрался мне за воротник. Сысолятин подтвердил, что да, он из своей виллы наблюдал в окно за виллой Курбатского, видел в окнах свет от камина. Сам, дескать, сидел у камина, и сосед у камина сидел. Так они и коротают вечера в этом тихом уютном уголке Лондона. Затопят камин, и рюмочку шотландского — на сон грядущий. Еще вопросы у прессы есть? Ну, если нет, может, того, в смысле — по домам? А то нам ужинать скоро. Его взгляд задержался на мне, ласковый такой взгляд. Где-то он меня встречал, да? Статьи про расхищение имущества сиротских приютов не вы писали? Тонкая струйка пота потекла по моей спине. Ах, наверное, обознался, старею. Ну, доброй ночи, доброй ночи.