Совиный сказ

— Ну как, полегче? — спросил Тихона батюшка, подведя его к краю гульбища, где людей было поменьше.

И откуда было хорошо видно главные ворота храма и небольшую стоянку колясок. А также широкую крытую лестницу с одним поворотом, по которой сейчас спускались все прихожане. Первый пролёт начинался с левого края гульбища и заканчивался почти в центре, идя параллельно стене храма. А второй — шёл перпендикулярно храму и, соответственно, выходил вперёд, почти к воротам. Ну, технически — подклет храма — это его первый этаж, так что такая лестница просто необходима.

— Да, батюшка, благодарю, — вдохнув свежий воздух полной грудью, сказал Тихон.

— Вот и хорошо. Пойдём, надо спуститься вниз потихоньку. Или подождём, пока толпа разойдётся?

Тихон посмотрел на поток празднично одетых людей, спускающихся по лестнице и на две тонкие шеренги профессиональных нищих по краям. Нет, их было не так много, как в прошлом мире на площади у храмов любого божества. Но и не так мало, как Тихону хотелось бы. Слепцы с белыми глазами, калеки без рук и ног, трясущиеся словно в припадке и раскачивающиеся из стороны в сторону. Русые, шатены, загорелые, эллины и ордынцы, даже носатый роман там был! Рубахи из грубого сукна все в заплатках, у женщин на голове даже повойника нет, хорошо, если прикрыты куском материи типа платка или шарфа. Были и те, кто щеголял в одёжке заморского покроя. Но все — чистые, в выстиранных вещах и без отвратительной вони, которая обязательно сопровождает жителей трущоб. Поэтому Тихон и назвал их профессиональными нищими, а не обычными бедняками. С другой стороны, священники бы не подпустили к своим прихожанам тех, кто может оказаться разносчиком заразы или может испачкать праздничную одежду добропорядочных и обеспеченных горожан.

— Думаю, не стоит ждать, батюшка. Идёмте.

*Гульбище — терраса или галерея, окружающая здание по периметру поверх перекрытий подклета, и служащая в частности для закрытия ставней снаружи. Гульбище являлось обычной деталью русского частного дома и храма.

Глава 12. Взаимопонимание

— Милости…

— Подайте…

— Копеечку на хлебушек…

— А-а-а, у-у-у, ы-ы-ы…

— Благослови вас…

— Благодарю, спаситель!

— Великий, где вы?

— Помогите ради…

О да, давно Тихон не попадал под столь яростный перекрёстный огонь словесных атак. Не то, чтобы подобное с ним никогда не случалось, но в этом мире это было, пожалуй, впервые. Ну, потому что в церкви в столичном кремле таких профессиональных нищих и не могло быть. Как не могло их быть и в здешней крепости.

Тихон старался идти по центру лестницы, не приближаясь ни к одному из рядов нищих. Потому что не собирался проявлять подобную "милость", которая, в конечном счёте, привела бы лишь к разрастанию проблемы. Да, инвалиды не могут работать наравне со здоровыми людьми. Они не могут обслуживать себя сами, им нужен специальный уход. И именно поэтому, по мнению Тихона, они не должны находиться на паперти. Дома милости, своеобразные пансионы, которые находятся на попечении монастырей и живут за средства меценатов уже существуют в княжестве. Да, там необходимо соблюдать определённый распорядок дня и придерживаться установленных правил. Каждый из тех, кто живёт там, выполняет посильную работу на благо всех.

Это не является их эксплуатацией, а позволяет им чувствовать себя не ущербными нахлебниками, а людьми, которые, несмотря на увечье, могут сами заработать себе на хлеб. Вот такие заведения Тихон с удовольствием будет жертвовать часть своей прибыли, если вдруг вновь станет богатым. А потакать тем, кто не может прижиться в домах милости он был не намерен.

— Великий? — услышал вдруг слишком близко к себе Тихон и, естественно, обернулся на источник шума.

И чуть было не отпрянул, увидев высокого, раза в два выше себя, одетого в трехслойную хламиду мужика с лицом негроидного типа. Ну, то есть арап по-местному. Тут же рука батюшки приобняла Тихона за плечи, словно пытаясь дать ещё одну точку опоры.

— Великий! — схватив Тихона за руку, тут же бухнулся на колени мужик и со слезами на глазах запричитал, словно ребёнок: — Я ждал! Я знал! Духи не лгут! Великий!

А Тихон снова обрадовался, что уже спустился по лестнице и сейчас находился на квадратном крытом крыльце-шатре. То есть если он даже потеряет равновесие, то не свалиться вниз. Опять. Хотя да, сзади же батюшка его придерживает. Но всё равно. Как должен реагировать на подобное нормальный десятилетний пацан, а? Если эта была хитрая стратегия по выдаиванию денег — то она явно провальная. Что за бред несёт этот негр?

— О, гляди, Кубва опять чудит!

— А, новенький прихожанин. Ничего, сейчас успокоиться.

О как. То есть такое представление всем новеньким посвящается? То есть мужик настоящий юродивый, а не прикидывается?

— Вы — великий! — продолжал свой монолог арап. — Наконец-то моя жизнь обрела смысл! О, великий! Позвольте мне стать вашим слугой! Позвольте!

— Э, нет, в этот раз не так лопочет, как обычно. Вслушайся, совсем другие слова.

— Точно! Раньше только и твердил своё "кубва, ве мкубва, мкуу уко вапи?" А сейчас что-то совсем другое.

Тихон круглыми глазами посмотрел на столпившихся вокруг них на крыльце нищих. Какая "кубва ве мкубва"?! Этот арап же говорит… Стоп. А не дар ли Хранителя это опять чудит? И на каком языке говорит этот арап? Язык фараонов Тихон официально изучал, так что проблем быть не могло бы. А если не египетский? То есть нубийский. Ну, неважно. Важно понять, как быть?! Ай, и так, и так слухи пойдут.

— Не здесь и не сейчас, — сказал скороговоркой Тихон, выдергивая свою руку из захвата ручищ арапа.

— Да! Да! — переплетя пальцы замком и прижав их к груди, обрадованно сказал арап. — Я понял, позже! Я приду, духи приведут! Я полезен, великий! Не сомневайтесь! Я буду хорошим слугой!

* * *

— Не пугайся, отрок, — услышал вдруг Тихон за спиной зычный мужской голос. — Кубва юродивый, но безобидный.

Обернувшись, Тихон заметил, как по лестнице, перешагивая сразу через пару-тройку ступеней, спускается тот самый иеромонах, комплекцией больше похожий на богатыря. С доброй улыбкой на суровом лице бывалого воина. То ещё зрелище, надо сказать. Но Тихон лишь кивнул ему и сказал:

— Я так и понял. А на каком он языке говорит? Его сложно понять.

— Никто не знает. Не нубийский точно, был у нас тут проездом купец-эллин, который знал нубийский. Если интересна его история — я расскажу. Кубва, иди в трапезную. Понял?

— Да, — всё ещё стоя на коленях, сказал арап и склонился до самой земли.

Но с места не сдвинулся.

— Меня, кстати, отцом Михаилом зовут, — сказал монах-священник, подходя прямо к Тихону. — Глеб Гориславович, приветствую вас.

— Приветствую, Ваше Преподобие, — тепло сказал батюшка, отпуская плечи Тихона. — Готовитесь к осенним сборам?

— Ну, можно сказать и так, — хмыкнул монах, поворачиваясь к лестнице: — Доброго дня, Василиса Никитишна. Поздравляю с пополнением в семействе.

— Благодарю вас, отец Михаил, — с тёплой улыбкой сказала матушка, став рядом с Глебом Гориславовичем. — Как ваши племянники?

О, нет, только не обычный светский разговор! За что? Тихону не хотелось знать о племянниках этого монаха! Ему хотелось узнать историю этого юродивого. А, вот и Глаша со свертком ткани, передаёт его не Василисе Никитишне, а Глебу Гориславовичу. Помнит, помнит, что Тихон говорил насчёт тяжестей. Молодец.