Совок 12

— Ты с ним лично знаком? — не тратя время на второстепенные вопросы, продолжил хозяин кабинета.

— Да, знаком. С прошлого года, — не стал я отрицать своей связи с дедом, — Входил в руководимую им бригаду, когда Москва шерстила наш мясокомбинат. Официально входил. По приказу. Я тогда еще участковым в Советском работал и «мясуха» была на моей территории, вот меня и включили в группу вместе с другими местными. Я ту территорию хорошо знал и по людям тоже неплохо ориентировался. Короче, был у москвичей справочником, ну и на побегушках шустрил.

— На побегушках, говоришь? — недоверчиво хмыкнул Данков, нервно затрепетав ноздрями, — Ну-ну… Ты кому тут горбатого лепишь, Корнеев?! — его голос начал набирать рокочущую ярость, — Там из ваших местных, только майоров и подполковников наверняка привлекли не один десяток! Как это и делается в таких случаях… Но этот товарищ из ЦК почему-то именно тебя запомнил! По фамилии и даже по имени запомнил! Я ведь по-хорошему тебя прошу, не шути со мной и лучше не зли меня, лейтенант! Говори, на чем у вас с ним связь построена? Быстро говори!

Моим спасением оказалась внезапно распахнувшаяся дверь данковских апартаментов. Первой появилась сухопарая фигура Севостьянова. Он, не глядя по сторонам, прошел к приставному столу и уселся на угодливо отодвинутый для него стул. Сопровождал его всё тот же молодой человек, который встречал нас с полковником Дороховым в гэбэшном особняке.

— Как дела, Серёжа? — через стол пожав мне руку, он подмигнул мне. Подмигнул, зачем-то, не особо скрываясь.

И, не дожидаясь моего ответа, протянул руку к своему помощнику. Даже не повернув головы в его сторону. Тот положил на его ладонь обычную распашную папку и, отшагнув назад, застыл за спиной деда.

— Ознакомьтесь, генерал! — добродушно предложил гэбэшный цековец Данкову, — Это в дополнение к тому, что вам довели в обкоме на первоначальной встрече межведомственной комиссии.

Начальник областного УВД принял в руки злосчастную папку, будто это был не какой-то обычный канцелярский атрибут, а самая гремучая змея черножопой Африки. Открыв её, и начав читать единственную, находящуюся там бумажку, он с каждой секундой смурнел всё больше и больше.

— Иди, скажи там, чтобы мне чаю дали! — устало и уже без улыбки, велел мне Севостьянов, — И ты тоже иди, в приёмной пока побудь! — всё так же, не оборачиваясь, приказал он своему молчаливому сопровождающему.

Поймав на себе мимолётный взгляд, на полмгновенья оторвавшегося от цековской писульки Данкова, я пожал в ответ плечами и направился к выходу.

Надо сказать, что персонал генеральского предбанника вышколен был отлично. Кипяток у майора был наготове. Заварив под моим занудливо-педантичном руководством чай, адъютант добавил в стакан два лимонных полукружка и вылил столько же жестяных пробок коньяка. Халдей в майорских погонах недовольно кривился. Но я специально настоял, чтобы не сразу из бутылки и примерно, а сначала в пробку и только потом уже в стакан. Чтобы ровно два колпачка и не больше. Судя по удовлетворённому кивку севостьяновского подручного, вкусы и привычки деда за год не изменились.

— Я сам! — не обращая внимания на откровенное недовольство данковского порученца, я забрал у него мельхиоровый поднос и двинулся к двери.

Если что, находиться в приёмной безотлучно команды мне не поступало. Это раз. И лишним ушам в кабинете Данкова, по моему разумению, сейчас тоже не место. Во всяком случае, в те минуты, когда там может идти речь о моей унылой персоне. Это два.

В том, что хлыщ из генеральского предбанника или дамочка, еще совсем недавно шагнувшая за барьер бальзаковского возраста, состоят на связи у Комитета, я сомнений не имел. Для меня это было аксиомой. Вот и пусть они пока поскучают в туманном неведении. Иногда и обрывка фразы бывает достаточно, чтобы сделать вполне себе качественный вывод. Который, вовсе не факт, что будет истолкован не во вред мне. Это только с виду я простоватый юнец, а на самом деле я стар. Я очень стар, я суперстар! А потому риски такого свойства мне совсем ни к чему.

Кстати, второго стакана с чаем на подносе не было и это не очень хорошо. Данков обязательно этой мелочью оскорбится. Если не сейчас, так потом. Когда всё уляжется и разрозненные мелочи, как кучи дерьма весной, повылазят из-под тающих сугробов. Товарищ генерал обязательно проанализирует все детали, не исключая самых мелких. Не спеша и очень методично. И эта мелочь тоже без внимания не останется. Более того, она его царапнет. Ну да не я заведую генеральским буфетом и потому не ко мне его претензии. А вот майору, в индивидуально пошитом из генеральского сукна мундире, обязательно достанется. Потому что это косяк. И почти незаметный, но щелчок по носу. По самому, что ни на есть, генеральскому. И в кабинете, где он не какой-то там гость, пусть, и очень важный, а единоличный и полноправный хозяин.

Размышляя таким образом, я вошел в святилище, в котором два генерала, и тот, и другой людоедских войск, о чем-то мирно беседовали. Впрочем, один из них мог и не знать о том, что его собеседник тоже имеет право на галифе с двумя широкими полосами вдоль штанин. А, может, и знает уже. Это смотря, что там в бумажке про деда написано.

— Принёс? Молодец! — похвалил меня Севостьянов, забирая с подноса подстаканник с чаем в аля-хрустале. А, может, и в хрустале. — О-о-о! — с неподдельным удовольствием причмокнул цэковский дед губами, — Толковых офицеров воспитываете, генерал! Молодец, запомнил! — последние два слова он произнёс, обращаясь ко мне.

— Ты садись, Сергей, у нас с твоим руководством от тебя секретов нет! — немного напыщенно, но, даже не стараясь выглядеть искренним, заявил Григорий Трофимович. — Ты ведь уже в курсе, что есть мнение представить тебя к государственной награде?

Я предпочел сознаться, что в курсе. Поскольку почти не сомневался, что дед уже всю подоплёку знает.

— Да, Владимир Алексеевич, чтобы было понимание, Корнеева еще в прошлом году, за неоценимую помощь в раскрытии мясокомбинатовского дела к Красной Звезде представить хотели! — отхлебнув чайку, неспешно пророкотал цековский ревизор, — Но ты не поверишь, этот недоросль по своему глупому малолетству упёрся и не захотел! Представляешь?! Обошелся досрочным званием, он тогда в младших лейтенантах ходил.

Проговаривая мою историю, Севостьянов смотрел на меня с сожалением. Как на глуповатого, но пока еще полезного ему племянника своей третьей жены-покойницы.

— Даже в Москву его к себе звал, но и тут он моего предложения не оценил! — трёхзвёздный генерал отставил от себя пустой стакан, — Вот скажи мне генерал, много в твоём Управлении идиотов, подобных Корнееву найдётся, чтобы от такого предложения отказались? — насмешливо хмыкнул дед, глядя на Данкова.

— Думаю, что таких вообще не найдётся, товарищ генерал-полковник! — хмуро покачал головой начальник областной милиции, — Ты меня, конечно, извини, Корнеев, но ты же вроде не дурак? — он всё так же неулыбчиво, но очень внимательно всмотрелся мне в лицо. Видимо пытаясь понять, в чем тут подвох.

— Так точно, товарищ генерал, не дурак! — я постарался быть убедительным, заверяя своего главного милицейского начальника в своей адекватности, — Просто меня тогда сильно по голове стукнули. Когда я по мясокомбинату работал, — попытался я хоть как-то объяснить свой нелогичный отказ от подарка судьбы.

— Тётка у него здесь, вот он и не захотел её бросать! — решил мне помочь Севостьянов, — Ладно, дело то прошлое, бог с ним! Ты в приёмной меня подожди, — повернул он ко мне голову, — Нам с генералом кое-что обсудить надо!