Современная дРама

— Да я… — говорить не хотелось, но я пересилила себя. — Понимаешь, он ведь никогда не доверял получается, раз все так складно выходит. Долги я не выплачу при любом раскладе, вот и останется, что по факту мне и принадлежит, родительная квартира. Пусть немного дороже, чем та в панельке, но ведь… Такое чувство будто он готовился…

Мы сели в машину подруги и она злобно выдохнула:

— Вот не зря я хотела ему отвёрткой оставить послание на капоте!

Я печально усмехнулась. Апатия и непонятная усталость навалились разом, ещё в переговорной. Миша был серьёзен и недоволен, поджимал губы и косился на своего адвоката. А я предстала в образе овцы ведомой на забой: трикотажное платье с глухим воротником, чёрные колготки и сапоги без каблука. Темно-русые волосы сильно поблекли и я не парилась уже, просто заплетала их в косу. С бывшим мужем мы не проронили и десятка слов, зубоскалили Олеся и тучный мужчина, Семён Викторович, специалист по бракоразводным процессам.

— Слушай, — воскликнула подруга, притормаживая на повторе, — а поехали на выходные в загородный дом к Анатолию. Он меня хочет представить своим друзьям и мне немного стремно быть одной среди акул. Да и тебе надо развеяться …

— Прости, Лесь, я буду занята, — враньё никого не красит, но лучше быть некрасивой лгуньей, чем пятым копытом у коровы. А на этой встрече уверена все будут по парам.

— Только не говори, что будешь все выходные нянчить того ханурика?

— Кого? — подавилась я.

— Ну этого, вашего, Спиридонцева…

— Спиридонова…

— Так значит да? — почуяв новую интригу, аж взметнулась подруга.

— Что? Да… Ой, нет конечно… — я выдохнула. — Я просто буду спать.

— Все выходные?

— Все выходные, — подтвердила я.

***

На улице мороз. Зуб на зуб не попадает. Суббота. Девять утра. А я стою возле своего подъезда со спортивной сумкой на плече и Ириской в руках. Олеся решила меня превратить в Снегурочку, только так я могу объяснить ее звонок семь минут назад с воплем: «Выходи я во дворе!». Задним местом то понимаю, стоило уточнить в чьём именно.

Из-за поворота моргнул фарами ее чёрный «жук» и я выдохнула. Запрыгнула на переднее сиденье, кинула свой баул назад, расстегнула бежевую короткую дубленку и разместила собаку на коленях.

— А в переноске она не ездит? — приподняла бровь и, наблюдая, как шпиц устаивается на горчичных трениках, спросила подруга.

— Для тебя решила сделать исключение, — оскорбилась я, — хотя если ты против, мы можем вернуться домой…

Олеся скривила губы и вырулила на дорогу. Молчали. Ириска возилась на коленях: то вставала на задние лапы, упираясь носом в окно, то пряталась под рукой. Ближе к трассе подруге приспичило купить вяленой скумбрии, и мы остановились у рынка.

Если честно, желание отведать рыбы немного смущало. Я то и дело косилась на рыжеволосую и давила в себе саркастичное предложение прихватить малосольных огурчиков. А потом я увидела их. Белые валенки. Чисто белые. Прям, как снег.

Почему-то за всю свою сознательную жизнь я так ни разу и не купила себе такой обуви. А сейчас… Нет, ну может же девица в студёную зиму позволить себе валенки? Может. Я вцепилась в них с маниакальностью прораба, который слямзил мешок цемента на стройке. И не отпускала.

— Зачем тебе валенки? — фыркнула подруга, разглядывая мою покупку с интересом патологоанатома, у которого утопленница попросила одеяло прикрыться, а то застудится.

— Ну, я же не спрашиваю зачем тебе эта селёдка понадобилась…

На том и успокоились.

А дача была в сорока километрах от города, в какой-то лесной зоне, поэтому свежий воздух сразу вдарил по мозгам, не худе хереса. Толик встречал нас с распростертыми объятиями и с распахнутой горнолыжной курткой, выставляя на всеобщее обозрение подкачанный торс.

Меня кому-то представляли, знакомили, а я, как альтернативно одарённая, прижимала к груди валенки и собаку. Половину лиц не запомнила, про имена, вообще, молчу. Проводили в дом, показали мою спальню и предложили чувствовать себя как дома. Я чувствовала себя как в цирке, женщины которых без Олеси было ещё трое, косились и завязывали, как моряки узлы, беседы. Мужчины оценивали. Ну не каждый день увидишь девицу в белых валенках.

К вечеру обстановка стала ламповой. Народ разбредался кто по дому, кто по участку. Я сидела на террасе в уличном кресле и наблюдала, как собака жрет снег. Хахаль подруги совсем надринькался и пошёл жарить шашлык. На обратном пути его остановил парень в кожаной куртке с меховым воротником.

— Толь, мясо не готово, — он попытался выхватить шампуры из рук Упыря. — Посмотри тут кровь…

— Э-это месячные, — безапелляционно заявил поддатый повар.

— Тем более, никто не захочет есть мироточащее мясо, — попытался воззвать к разуму брюнет.

— Да у этого мяса санкнижка лучше, чем у тебя…

Я сделала зарубку в памяти, что шашлык не стоит пробовать, ограничимся овечьим набором: трава и овощи. Потом свистнула Ириску и пошла в дом. Дамы порхали над столом, Олеся разливалась зябликом, нарабатывая себе дополнительные очки в этом царстве добропорядочных жёнушек.

После ужина с пережаренным мясом народ разомлел и стал растягиваться в стайки. Мужчины частично удались в баню, женщины трещали о вечном: мужиках и косметике. Я понаблюдала, как спаситель шашлыка, тот парень в кожаной куртке, удаляется с блондинкой в одну из спален, хотя девушка была зазнобой молодого человека, который то ли следователь, то ли прокурор, и он сейчас был в сауне. Олеся, поймав мою скабрёзную улыбочку, шлёпнула по ноге, отрицательно качнув головой, намекая, чтобы не привлекала внимания.

Ближе к полуночи, когда все парочки разбрелись по спальням меня охватил по истине ужасный зверь: голод. Натянув поверх ночной сорочки длинный свитер за неимением халата, я, как вор-рецидивист тихими шагами спустилась в кухню. Сделала бутер, сожрала его и запила минералкой. Потом столкнулась взглядом с бутылкой коньяка и плеснула в его бокал, понимая, что без такого снотворного явно не усну. Мысли возвращались к мужу. Я вертела наш брак и так, и эдак. Рассматривала отдельные фрагменты: свадьбу, медовый месяц, первый Новый год в загородном доме, поездку в Италию, свадьбу старшего брата… Все рассматривала и не могла найти подножку, что сейчас рушит мою жизнь.

— Привет… — раздалось над ухом, я по инерции дёрнулась, чуть не расплескав коньяк и обернулась. На спинку дивана облокотился парень. Я смерила его своим фирменным, из-под брови, взглядом.

— Привет, — медленно протянула я, наблюдая, как он обходит диван и садиться на противоположном от меня крае. Я дернула вниз свитер, чтобы не сверкать голыми ляжками. А ничего такой экземпляр: забитые татуировками рукава, короткий хвостик на затылке, выбритые виски, подтянутый, на серой футболке надпись на английском, что в переводе заучит как: «Совет свой себе посоветуй». Чёрные глаза и в тон им волосы.