Современный Американский детектив

Когда стальная решетчатая дверь отодвинулась, пропуская Тиббса, Оберст привстал.

— Нечего его сюда совать, — запротестовал он. — Посадите его куда-нибудь еще. Мне тут не нужны всякие черн…

Стальная решетка с лязгом захлопнулась.

— А вот ты ему нужен, — с издевкой сообщил Арнольд и удалился.

Оберст плюхнулся на самый краешек жестких нар, Тиббс спокойно уселся по другую сторону. В одной рубашке с засученными рукавами и без галстука, он сидел молча, сложив на коленях худые темные руки, и не обращал внимания на Оберста. Проходила минута за минутой, но ни тот, ни другой не делали попыток вступить в разговор. Затем Оберст стал проявлять признаки беспокойства. Пошевелил руками, завозил ногами, потом заерзал на месте и, обретя голос, заговорил:

— С какой стати на тебе одежда белого?

Тиббс продолжал словно бы не замечать его присутствия.

— Я купил ее у белых, — наконец сказал он.

Теперь Харви Оберст повнимательней присмотрелся к своему соседу по камере и откровенно изучил его с ног до головы.

— Ты учился в школе? — спросил он.

Тиббс неторопливо кивнул:

— В колледже.

Оберст ощетинился:

— Думаешь, больно умный, а?

Вирджил Тиббс, по-прежнему не отрываясь, смотрел на свои сжатые пальцы.

— В общем, диплом мне дали.

На секунду вновь наступило молчание.

— Где это тебя пустили в колледж?

— В Калифорнии.

Оберст переменил позу, забравшись с ногами на жесткие доски.

— Они там и сами не знают, что делают.

Тиббс пропустил замечание мимо ушей.

— Кто такая Делорес Парди? — спросил он.

Оберст подался вперед.

— Не твое дело, — отрезал он. — Она белая девушка.

Тиббс расцепил руки, откачнулся назад и, точно так же, как Оберст, положил ноги на нары.

— Либо ты будешь отвечать на мои вопросы, — сказал он, — либо пеняй на себя, если тебя вздернут за убийство!

— Ты бы не шлепал губами, черномазый, не тебе меня приговаривать, — окрысился Харви. — Ты ноль без палочки и всегда им останешься. Школа или там колледж не сделали тебя белым, ты и сам это прекрасно знаешь.

— А я и не особенно хочу быть белым, — сказал Тиббс. — Да и потом, белый ты или черный — какая разница, если болтаешься на веревке? А когда уж поваляешься в земле что-нибудь с годик или чуть больше, считая с этого дня, никто и не вспомнит, какого цвета была твоя кожа, и всем будет в высшей степени наплевать на это. Ее уже вовсе не станет. Тебе этого хочется?

Оберст подтянул колени к груди и обхватил их руками, словно защищаясь.

— Кого ты из себя корчишь, черт тебя подери? — бросил он Тиббсу. Но в его голосе чувствовался страх, а вовсе не высокомерие, которое ему хотелось придать своим словам.

— Я полицейский. Ищу человека, убившего того, чьи деньги ты прикарманил. Хочешь верь, хочешь нет, но это так и есть. И между прочим, кроме меня, тут никто не думает, будто ты можешь быть не причастен к убийству. Так что уж лучше держись за меня — я твой единственный шанс в этом деле.

— Никакой ты не полицейский, — помолчав, сказал Оберст.

Тиббс полез в карман рубашки и вытащил маленькую белую карточку в пластиковой обложке.

— Я работаю в Пасадене следователем, можешь считать сыщиком, если тебе понятней. Меня одолжили на время здешнему полицейскому управлению, чтобы найти, кто убил Мантоли — того, на которого ты наткнулся. И хватит вопросов. Либо ты ставишь на меня, либо тебя будут судить за убийство.

Оберст хранил молчание.

Тиббс выдержал томительную паузу.

— Кто такая Делорес Парди? — вновь спросил он.

Оберст решился:

— Она живет рядом со мной. Там таких навалом.

— Сколько ей лет?

— Шестнадцать, скоро семнадцать.

— Знаешь, как у нас таких называют? Санквентинские перепёлочки.

Оберст живо откликнулся:

— Я попал с ней в одну историю, но вовсе не так, как ты думаешь.

— Что же случилось?

Оберст ничего не ответил.

— Я ведь могу пойти и посмотреть в твоем деле, — напомнил Тиббс. — Но я предпочитаю услышать это от тебя.

Оберст признал поражение:

— Эта Делорес, она хоть и молоденькая, но уже сложена будь здоров, сметана, как скирда, если понимаешь, что это значит. В общем, есть за что подержаться.

— Таких много, — заметил Тиббс.

— Да, но эта Делорес прямо лопается от гордости из-за того, с чем родилась на свет. Она до смерти любит выставлять себя напоказ. Ну, пошли мы с ней погулять к пруду Кларка. Я не собирался делать ничего такого, очень мне нужна эта семейная каталажка.

Тиббс кивнул.

— Ну и вот, она с чего-то спросила, как я думаю, хорошая у нее фигура? А когда я сказал "хорошая", ей взбрело показать все в натуре.

— Это была ее идея? — спросил Тиббс.

— Во-во, как ты сказал, ее идея. Я не подначивал и не думал вовсе, я просто не стал ее останавливать.

— Не много найдется таких, которые бы тебя осудили, но это было довольно рискованно.

— Пожалуй. В общем, она уже наполовину разделась, как вдруг из-за кустов вылез фараон. И меня забрали.

— А что с девушкой?

— Ее отослали домой.

— Ну а дальше?

— Подержали меня и отпустили. Еще сказали, чтобы больше я с ней не путался.

— Ты ее видел с тех пор?

— Ясное дело. Она живет на углу Поулк-стрит, в полквартале от меня. Я вижусь с ней всю дорогу. Она зовет прогуляться еще разок.

— Это все?

— До капли. Так что вытащи меня из этого дела, а?

Чтобы размять затекшие мускулы, Тиббс встал, взялся за стальную решетку двери и всем телом откинулся назад.

— Ты каждый день бреешься? — спросил он.

Удивленный Оберст потрогал свой подбородок.

— В общем-то да. Только вот сегодня пропустил. Я и так всю ночь не спал.

— С чего бы это?

— Ходил в Кенвилл повидаться с одним знакомым. Мы… пару раз встречались.

— И что же, ты очень поздно возвращался?

— Да, что-нибудь около двух. Может, и еще позже. Тут-то я и наткнулся на этого типа на дороге.

— Что же ты сделал? Только говори, как есть, и не старайся угадать, что мне хочется от тебя услышать. Просто расскажи, как было на самом деле.