Современный Евгений Онегин
Шрифт:
XV
Их подбирал в библиотеке,У сослуживцев кстати брал,И до зари, пока глаз векиНе замыкались, их читал.И время чуть быстрей летело,Заполненное до предела.Его решил он не терять(С трудом сержант-то мог понять).Сначала он, как все в СоюзеВ конце восьмидесятых тех,Читал про коммунизма грех,Как Сталин генофонд наш сузил,И что фашизм как коммунизм —Такой же тоталитаризм. XVI
Читал он Оруэлла, Хаксли,Прочел Замятинскую «Мы»,И публицистов многих басни,Что волновали нам умыТогда, и бывших подписантов,Которые не без талантовЖивописали про зе-ка,Про лагеря, террор, ЧК,Про большевистские злодейства,Хотя их ротный замполит,Своей КПСС пиит,Вершил СА уставов действа.Его рассерженный амбалК агиткам Ленина их звал. XVII
Считали Маркса здесь великим,Как членов всех Политбюро,И их портреты клеем липкимЛепил дежурный у ворот.Онегин стал читать журналы,Где появились маргиналы,И модным словом «хозрасчет»Нас подурачили еще.Но позже он другим увлекся:Философический журналК нему случайно в стол попал,Где коммунизма ортодоксыНе мудрецами стали вдруг,А мракобесами наук.XVIII
И он принялся за Гольбаха,Бруно, Гельвеция, Руссо,Декарта, Маркса, Фейербаха,Et cetera, держа фасон.Ты, может, удивлен, читатель,Тем выбором? Но знай – издатель,В солидном кресле что скрипит,Всегда общественные чтитЗаконы, и идеализмаНе допустил бы никогда.В библиотеке в те года,Армейской, окромя мат-изма,Попсы и Марксовых друзей,Что взять еще? Не вру, ей-ей! XIX
Он не следил элит вращенья,Что надвигалось из Москвы,Не думал, как меняет мненьяЕго правительство. (Увы!)Не жил с мечтой о перестройке,Как бомж у ельцинской помойки,Гранит советских грыз газет,Не ведая про интернет.Он был простой и славный малый,Желавший
вникнуть в суть вещей,Понять, откуда бьет ручейВсей лжи. Но не понял нимало,Поверив, «вором» стал что вдругГалины Брежневой супруг. XX
Но русской цвет литературыОнегин здесь сильней любил.В ней не было PR-халтуры,Что школьный произвол растил.Ему сюжеты тут встречались,Что разуму не покорялись.Мысль цепенела, и едваОн к ней подыскивал слова.Какую бы ни брал он книжку —Лескова праздные сказанья,Набокова иносказанья,Толстого (графа чтил он слишком) —Любая, в душу опыт влив,Имела стиль свой и мотив. XXI
Куприн, Островский, Чехов, Бунин,Аксаков, Гоголь… Всех назватьВозможно ль? Да и вряд ли будемИх статусы с тобой сверять.Замечу только, что Евгений —Беглец и враг богемных мнений —Лишь прозаический настройВоспитывал весь год второйСолдатской службы. Быть поэтомНе мнил, чураясь рифм чужих,Врубаясь только в белый стих.Да в вирши, что прочел за лето.Поэзию хоть почитал,Но муз ее к себе не звал. XXII
Раз пять он за нее все ж брался,Но не найдя в ней ничегоПолезного, опять осталсяПри мнении своем: чегоМне средь юды попсовой рыться —Ночами только станет снится.К тому ж все эти чудакиОт оборонки далеки.Грустишь, Есенина читая:Зачем с деревни тяжкий возОн в революцию повез,Себя большевиком считая,И средь поэтов – голь, в «кипении веселом»,Хотел, задрав штаны, бежать за комсомолом? XXIII
В строю поэзия, возможно,Была излишня. Но Ремарк,Солдатским духом с Женей схожий,Был взят на ложе. Затем в паркАвтомобильный шел солдатик,Чтобы почистить автоматик,Устав СА перечитать,И разводному в ухо дать.Упомянул я выше «ложе» —То, братцы, был простой матрац,Который (ну вообще – абзац!)Здесь по уставу был положен.Когда ж Ремарк надоедал,«Старик и море» он читал. XXIV
Так наш Онегин набиралсяПолезных знаний. В мира сутьВникал. Он, видно, взялсяЗа ум серьезно. Отдохнуть,Закончив службу, не хотелось.Мысль сдвинулась и завертелась.Лишь ночью вспоминал свой дом,Но грусть-печаль не жгла при том.Потом вдруг стал учить английский,Затем – читать про Древний РимИ страстно восхищаться им,И Ливий Тит ему стал близким.А что Светоний и Тацит?Их Женя одолел и чтит.
Поделиться с друзьями: