Современный Евгений Онегин

XVII

К тому уж времени полгодаКак «перестройка» началась,В строю советского народаВпервые обнаружив грязь.Свободу, гласность, ускорениеНам объявили во спасенье,Хотя еще КПССОбкомы, комсомол, собесВезде бессменно оставались,Инструкций прежних тьму блюдя,Но их разумность не следя.Как встарь, и меры принимались,Хоть генеральный ГорбачевСлыл диссидентом-Ильичем.

XVIII

И прежняя была работа.И на завод к станку ходилЕвгений, точно в анекдоте,Там штучки разные точил,С начальством цеховым ругаясь,С утра обеда дожидаясь,Чтоб в срок и досыта поестьИ в домино сражаться сесть.А там чуть-чуть уж оставалось:Как только било три часа,Свои причесывал власаОнегин, и затем, отмаясь,Немного радостный теперь.Беспечно он спешил за дверь.

XIX

От эпиграммы с метким словомТебя, Онегин, охраню,Но нет спасенья от столовой,Где в две недели – два меню.О юных дней приволье, где ты?Как надоели те котлеты,Гарниры, суточные щи!(В желудке – бунт, но не ропщи)В столовке – вонь и дым табачный,Неутихающий галдеж,День ото дня – одно и то ж:Тарелок бой как бой кулачный.Но стадность и души покойНа двор влекут вновь заводской.

XX

Придут надежды с годом новым,Уходит старый. Уж февральМоскву завьюжил до основы.Онегин грустен. Ему жальВ такие дни не тусоваться,Не мнит как сталь он закаляться.Его ль, читатель, не поймешь:Весной-то в армию! Ну что ж,Нам свята Родины защита —Пусть там маячит коммунизмИль развитой социализм.Для новобранцев – лбы обриты,Да сборы в отдаленный путь.Онегин же в мечтах рвануть

XXI

В другую сторону стремится,Но делать нечего. И вотЗастольный ужин шумно длитсяВ балдеж-компании, но заботТех тяготы ему приятны —Ведь проводить себя занятно,Гостей собравши полный дом,Впервые говоря о том,Что в мыслях остается ЖеняС друзьями, Маней и семьей,И он вернется к ним такой,В натуре – и в любое время.А там уже – ж/д вокзал,И на два года кончен бал.

XXII

Идет Онегин на два годаС Востока защищать Союз,Служить советскому народу.Вот злой майор в вагоны грузСолдат тех будущих толкает,А мам их матом отгоняет.Гудит печально тепловоз,Огней не видно из-за слез.Родители руками машут,И чья-то мать (простите слог),Как поезд тронулся, «Сынок, —Кричит, – мой, Саша, милый Саша!»…Так отбывать двухлетний срокОнегин двинул на Восток.

XXIII

Брожу ли я вдоль улиц шумных,Вхожу ли в многолюдный храм,Питомцев армии бездумныхЯ узнаю по волосам —По их длине, короткой стрижкеИ по застегнутой манишке,И по ранжиру, где геройСобою заполняет строй,И по затверженным абзацамУставов и инструкций тех,Которые стары, как грех,Но вновь вбиваются солдатам,Не расширяя кругозорИ их туманя детский взор.

XXIV

В окне армейского вагонаПомчались в дальние краяКак будто чащи и перроны,Где, как Онегин, не был я.Уплыли вдаль огни столицы,Но новобранцам все ж не спится.Не думая, что донесут,Салаги анекдоты гнут.Вас ждет, друзья, иное дело,Семейный не сомкнется кругИ, одиноким став, ты вдругПоймешь, что власти нет предела.Но здесь колесный перестукКупе и сердца глушит звук.

Глава вторая

Там у них устои шатки.Здесь фундамент нерушим,Есть, конечно, недостатки,Но зато тебе – режим.А.Т. Твардовский

Москва – столица нашей Родины

Из букваря

I

И вот уже к армейским буднямСтремлюсь, как вы, мои друзья.Мы все там были, есть иль будем,Коль вы мужчины, как и я.Уж месяц службы минул пятый,Его солдатик наш занятныйЗаносит на салажий счет —В деды не вышел он еще.Частенько стычки шли с лохами,Деды давили. По утрамДальневосточна мошкараЕго терзала, и зубамиВ казенной койке он скрипел,Но в самовол ходить не смел.

II

Заботясь об армейской формеИ видя в ней мужскую суть,Онегин нажимал на нормы,Значками украшая грудь.Бег, жим, борьба, броски гранаты,Разбор и сборка автомата —Все хорошо. И лишь стрельбойНе мог гордиться наш герой.Но Женя к тиру рвется снова,Из автомата – как шрапнель,Град пуль. Все попадают в цель!И взводный (их сержант суровый)Его уж хвалит: нормы сдал,Не в «молоко», а в цель попал.