Современный грузинский рассказ

— Я тебе хороший экземпляр принес.

— Зачем мне еще экземпляр, не стану же второй раз читать?! Говорю же, совсем мало осталось, не веришь? Никогда ничему не веришь! Что ты в такую рань свалился мне на голову, с утра покоя нет?!

— Какое же утро — день кончается.

— Ну и что, твой экземпляр я передал Хабурзаниа, а куда запропастился Хабурзаниа, не ведаю, кому он отдал рукопись, сказать не могу… Понимаешь, немного осталось, допишу и узнаешь мое мнение, а теперь оставь меня.

«Выходит, до конца прочел!» — сообразил, удивляясь, С. Анч-дзе и вышел.

Како продолжал писать, стирать, исправлять, кряхтеть и ворчать.

В комнате за пятой дверью один-одинешенек стоял у окна, заложив руки в карманы, Васо Чорголашвили. Вид из окна открывался безрадостный. День был тоскливый, туманный, дул пронзительный северный ветер. В небе трепыхались озябшие воробьи. На другом берегу Мтквари смутно прочерчивались железнодорожные рельсы и мачты электропередач. Дальше, за ними, маячили беспорядочные навалы земли, задами стоящие дома, дымные трубы. Шел товарный поезд. Грустный, во всем разочарованный, Васо Чорголашвили считал цистерны.

— Батоно Васо… — тихо позвал его С. Анч-дзе.

— Сам ты батоно, — резко обернулся, вздрогнув, Чорголашвили. — Откуда ты появился?

— А откуда я должен был появиться?

— Дверь не отворялась, черт тебя побери…

— Как не отворялась — отворялась…

— Признайся: откуда ты вошел?

— Через двери, батоно Васо, как мог иначе войти…

— Че-ерт, — сказал Васо. — Ну, что нового?

— Принес вам мои «Голубые мосты».

— А к чему мне твои «Голубые мосты»? Давно уж прочел и передал Шукри.

— Шукри говорит, что ему Бела передала, а Отар уверяет, что он дал Шукри…

— Нет, батоно, Шукри я отдал, собственноручно…

— Вот этот?

— Ну-ка, покажи… — Васо взял рукопись, прищурился, отставил страницы, как мог дальше, чтобы хоть заголовки разобрать. — Нет, не мой экземпляр, — сказал он наконец. — Я исчеркал красным карандашом, а над этим кто-то черным поработал… Шукри я другой экземпляр передал, а он поменялся, наверное, с кем-нибудь… Кстати, мне Бела принесла, и Белин экземпляр я передал Какауридзе, а Какауридзе — Хабурзаниа, а Хабурзаниа запер, оказывается, в ящике. Боря хотел прочесть, но мы не смогли открыть ящик, взломали, а в нем рукописи уже не было. Что было дальше — не знаю. Таким образом, я прочел, и, по-моему, Како тоже читал, но скрывает… Бела, помню, читала, а дочитала ли, не знаю, у нее мать больна, оказывается, придет ли, трудно сказать. Копалейшвили что-то не видать, а Гомелаури — не приму, говорит, участия в обсуждении, видимо, он и тебе сказал…

— Сказал, да…

— Цверава — не буду, говорит, читать, могу поприсутствовать, если желаете, Како фактически в отпуске, придет на обсуждение или нет, не знаю, и вообще не могу сказать, как пойдут твои дела.

— Како обещал прийти. Этот экземпляр я верну Шукри, если не передумаю. Самхарадзе прочтет, Бела, думаю, выйдет в понедельник, к тому времени, может, и Хабурзаниа появится, Боря точно придет, Клибадзе прочтет обязательно. У меня и письменное заключение Евгения Орбелидзе есть…

— И что? Что пишет Орбелидзе? — заинтересовался Васо. — Дай-ка посмотреть, сделай одолжение. Как назло, очки дома оставил, сегодня даже газет не читал…

Васо развернул заключение, прочел кое-как и вернул владельцу, усмехаясь, но ничего не сказал; сунул руки в карманы и опять устремил взгляд в окно.

— Следовательно, вы прочли, да? — осторожно спросил немного погодя С. Анч-дзе.

— Я-то да, батоно, — обернулся Васо. — Заметно, что вы основательно переработали, многое исправили… Вообще я и раньше говорил вам и теперь повторяю, что в принципе мне нравится избранная вами тема и в принципе поддерживаю вас, но что я не в восторге, вам и это известно. Мне кажется, вам бы следовало заняться чем-нибудь более реальным, но разве вы понимаете что-либо — не понимаете, так что я могу поделать?.. И скажи на милость, ну кто такая эта Маквала Баркадзе, где ты ее откопал, откуда привел? Один язык ее чего стоит, такой длинный, — всех против себя восстановила, просто с ума можно сойти…

— Батоно Васо, нельзя же судить о способностях и делах человека с субъективной и даже объективной точки зрения. Главное, как будет учтен ландшафт, какая будет польза практически, а длина языка — ну какое это имеет значение? И о прежнем соавторе говорили так, если помните, но замысел был осуществлен, объект возведен. Теперь никто этого не отрицает, мы были ни при чем и отношения к тому делу не имели, но и тогда не ставили перед собой такой значительной цели. Сейчас совсем другое — это более реальное дело. Счастливо оставаться, благодарю вас, батоно Васо!

— Всего хорошего, что ж, твое дело! — ухмыльнулся Васо.

С. Анч-дзе прошел по коридору и с силой потянул на себя дверь в следующую комнату. Двери с шумом распахнулись. Он целый день безрезультатно дергал ее и никак не ожидал такого финала — еле удержался на ногах. Ошалело заглянул в комнату, извинился — думал, заперта дверь, не рассчитал сил.

— Ничего, ничего!.. — успокоил его кто-то.

В комнате были две женщины. Одна вязала, другая очень тихо говорила по телефону. Неизвестную женщину С. Анч-дзе видел в этом учреждении впервые.

«Интересно, кто такая?» — подумал он.

— Привет! — сказала вязавшая. Она улыбнулась, не поднимая глаз от рукоделия.

— Здравствуй, Бела, как мама?

— Спасибо, ничего…

— Прочла?

— Знаешь что, Сосо, — Бела отложила крючок, приложила к лицу платок. — Ох, как я простыла… Прочла только половину, половину у меня Боря взял и отдал, оказывается, Какауридзе, а Какауридзе, по-моему, на военных занятиях, половина у меня здесь, хочешь, возьми, а другую половину дам, когда Какауридзе вернется… А может, он оставил где-нибудь тут, если так, до понедельника найдется, а если нет, возьми пока хоть эту половину.

— Что же ты тогда отдала Шукри?

— Ничего…

— А он говорит, Бела передала мне экземпляр.

— Дозвонилась? — спросила Бела приятельницу.

— Нет, погоди, я в другое место звоню… — торопливо ответила та.

— Что, говоришь, сказал Шукри? — обернулась Бела к Сосо. — Я Шукри в глаза не видела в эти дни. Говорю же: половина у меня здесь, если удастся, прочту и другую половину… Знаешь ведь, как мне трудно читать по-грузински… А вообще оставь мне, если есть, лишний экземпляр…

— Откуда у меня лишний?.. Еле нашел один, я его в управление отнесу, это будет лучше всего… Между прочим, Отар Зедгенидзе прочел, и ему очень понравилось.

— Кто?

— Отар Зедгенидзе.

— Ох! — вздохнула при имени Отара Зедгенидзе Бела, снова прикладывая к лицу платок. Под джемпером на ней был свитер, на плечи накинута шаль, хотя в комнате было не холодно. Вторая женщина все говорила тихо по телефону.

«Интересно, кто такая?» — сверлил себе мозг праздным вопросом С. Анч-дзе.