Современный кубинский детектив

Едва получив возможность уединиться в лаборатории, он вскоре пришел к неопровержимому выводу: кровь на торцовом ключе была той же группы и того же резус-фактора, что у Эрасмо Суаснабара. Кроме того, он обнаружил на ключе и другую кровь — животного. Все сходилось.

Правда, ему не удалось снять отпечатки пальцев, ключ был весь захватан, и четких отпечатков на нем не сохранилось. Он вспомнил вчерашние поиски и восхитился интуиции Романа. «Не будь Арройо в отъезде, — подумал он, — лейтенант обязательно бы нашел ключ».

Вернулся из Бехукаля сержант около восьми, и Тощий Луис сообщил ему о смерти Ястреба.

— Он сорвался с крыши дома на улице Мисьонес... Роман уже выехал туда.

Сейчас Роман стоял на тротуаре рядом с Кабадой и еще одним сотрудником. Сьерра вышел из машины, они поздоровались, и лейтенант сказал, обращаясь к Кабаде:

— Мы со Сьеррой поедем в отделение полиции, а ты бери «волгу» и езжай в картотеку: мне срочно нужна карточка некоего Мильито. После этого можешь отправляться домой спать. Вот его данные. — Он передал сержанту листок. — Скоро буду у себя в отделе.

По пути в 1-е отделение полиции, что находилось на улице Драгонес, Сьерра рассказал лейтенанту о результатах своих анализов. Роман молча его выслушал, а затем сказал:

— Бедный Лавигне, этого он никак не мог предположить.

Сьерра сначала не понял, наморщил лоб и недоуменно посмотрел на Романа. Но тут же его осенила догадка:

— Значит, вы думаете...

— Конечно, Сьерра, — прервал его лейтенант. — Это тот самый ключ, которым пользовался Лавигне. Помнишь?

— Действительно. — Сьерра хлопнул себя по лбу. — Он же говорил нам, что подтягивал болты на колесе, и когда пришел Суаснабар... — Он остановился. — Странно только, что механик не заметил пропажи.

— Видимо, таких ключей у них на автобазе много, — предположил лейтенант. И грустно добавил: — Какое все-таки ужасное совпадение, что именно этот ключ послужил орудием убийства.

Машина выехала на улицу Драгонес.

— А зачем мы едем в полицию, лейтенант? — поинтересовался Сьерра.

— С Двадцаткой был еще один тип, — тихо сказал Роман. — Он пытался скрыться, но Эгоскуэ в конце концов удалось взять его на вокзале. При задержании он оказал отчаянное сопротивление, и Эгоскуэ доставил его сюда.

Роман затормозил перед серым зданием полиции, и они вошли, козырнув полицейскому у подъезда.

Первым, кого они увидели, был Эгоскуэ в грязной, разорванной куртке и с разбитой верхней губой. Как всегда немногословно, он рассказал о том, как преследовал и задержал человека со шрамами.

— Отправляйся отдыхать, Эгоскуэ, — распорядился Роман, пожав сержанту руку. — Ты хорошо поработал, ничего не скажешь.

Эгоскуэ попытался изобразить на лице улыбку, но ему мешала распухшая губа.

— Постой, — спохватился лейтенант, когда Эгоскуэ был уже в дверях. — Пусть тебя отвезут домой, а то вид у тебя не слишком презентабельный.

Спустя несколько минут Роман и Сьерра в сопровождении сержанта полиции подходили к камере, где сидел человек со шрамами. Его вывели наружу, и он, мрачнее тучи, устало поплелся по коридору, неуклюже загребая ногами. Видно было, что силы у него на исходе. Его подлечили: правая бровь была заклеена пластырем. Но под обоими глазами еще красовались огромные кровоподтеки, от рубашки уцелело лишь несколько лоскутков, и Сьерре он напомнил боксера, потерпевшего поражение в тяжелейшем матче.

Полицейский ушел, и они остались втроем в крошечной комнате, где помещались всего два стула и стол.

— Садись, — предложил Роман задержанному. — Как тебя зовут?

— Хенаро, — поспешно ответил тот, глядя в пол.

— Хенаро, а дальше? — снова спросил Роман.

— Солис, — ответил задержанный, все так же не поднимая головы. — Хенаро Солис Ла Роса.

Лейтенант присел на край стола, задержанный остался стоять, а Сьерра расположился у него за спиной, почти у дверей.

— Садись, — вновь предложил Роман, и только тогда человек со шрамами опустился на один из стульев.

— Ты тоже участвовал в том деле в Бехукале? — неожиданно спросил лейтенант.

— Ничего не знаю ни о каком Бехукале, — ответил задержанный. — И не упомню, когда я там был в последний раз. Не понимаю, о чем вы говорите.

Роман пристально посмотрел на него.

— Тогда почему ты побежал? Почему так сопротивлялся при задержании? — Роман подчеркивал каждое слово.

Человек со шрамами поднял голову.

— Потому что я в бегах, вот почему, — скороговоркой произнес он и тупо посмотрел на Романа. — Сегодня ночью я дал тягу из лагеря и только-только успел приехать в Гавану... Даже денек не удалось погулять на воле, — пожаловался он неожиданно ребячливым тоном, словно усматривал вопиющую несправедливость в том, что его задержали.

Роман понял, что умственные способности этого человека намного ниже нормы. А Солис тем временем продолжал:

— Я и двенадцати часов не провел в Гаване... Надо же мне было встретить этого сукина сына Ястреба... Я и не знал, какого дьявола он там натворил...

— Помолчи, — приказал Роман таким твердым голосом, что Солис сразу затих и вновь опустил голову. — Когда ты в последний раз виделся с Мильито?

— С Мильито? — Солис недоумевал. Роман бросил на него сердитый взгляд.

— Да, с Мильито, — сурово повторил он. — С Эмилио Дукесне, которого ты прекрасно знаешь.

— Так ведь... Я бывал у него, но это было раньше... Меня уже третий месяц как упекли... Стало быть, с тех пор я его и не видел...

— За что тебя посадили? — спросил лейтенант.

На лице Солиса появилась глупая ухмылка.

— Было дело, — сказал он, осклабившись. — Подрались... Потом бутылки в ход пошли, стулья переломали... Еще немного, и разнесли бы всю эту кафешку.

Сменив тон, Роман тоже улыбнулся:

— А ты, видно, подраться не дурак, а, Солис?