Современный румынский детектив

— Он не поймал конец! Тяни ее назад, дай я! Беглый смачно выругался.

Веревка светилась белесым светом.

— В известь попала, — заметил Трехпалый.

— Ну и что?

— А то, что соскользнут у вас лопаты. В совок вас сгребут внизу!

Силе Драгу посмотрел на свои руки.

— Как, Митря, попытаем?

— Попытаем!

Он вновь бросил веревку.

Время летело. Вот — вот должны были дать свет.

— Шуруй, братцы, а то мусора на подходе!

Веревка натянулась струной. Трехпалый пожал им руки:

— Удачи!

Беглый перекрестился, обвил веревку и заскользил по ней. Первые десять метров дались легко — веревка была сухая. Он остановился, почувствовав на ладонях известь. Челнок догнал его.

— Поехали дальше, паря!

— Скользко чертовски! Давай назад! — Нетрынди!

— Знаешь, сколько до низу?

— Метров тридцать.

— А что там, видал? Трубы, Митря! Стоймя. Сквозь нас пройдут!

— Гони лошадей!

— По — моему, дешевле вернуться.

— Кончай дурить! Поехали!

Профессор продвигался вперед с замирающим сердцем. Ладони жгло, пальцы соскальзывали. Тонкие полосы света прорезали тьму, И тут сзади раздался придушенный вопль. Беглый повернул голову и застыл: вор повис на одной руке. Страх засветился в его глазах светлячками смерти.

— Не бросай меня, дя Силе!

— Держись!

Беглый обхватил веревку левой рукой, вцепился в нее зубами и, выбросив вверх правую руку, схватил вора за пояс. Димок дрожал как в лихорадке и подвывал, бессвязно бормоча:

— Дя Силе, брат…

— Не распускай слюни!

— Как же… ты меня от смерти спас…

Силе хотелось сказать, что через минуту — другую они полетят вниз, но он не сделал этого: что толку было омрачать человеку последние мгновения?

Вор смерил взглядом расстояние до штабеля,

— Пять метров! Проклятая невезуха! Утонуть у берега, аки цыган…

— Надо было слушаться, Митря…

— Говори, дядя, я послушаюсь, слова поперек не скажу!

— Теперь уже поздно. Веревка измазана и спереди, и сзади… Пальцы не слушаются.

Димок вытаращил глаза.

— Хошь сказать, пора сдаваться?

— Не вижу другого выхода.

Челнок засмеялся. Нервным смехом, предвещающим кризис. Его следовало бы стукнуть, но Силе не рискнул оторвать руку.

— Не снится мусорам, как мы близко. Так и вижу себя перед всевышним. "Расскажи-ка, вор, как делил падаль?"А сам скроил меня на метр пятьдесят! Перо на него вытащу, лопни мои глаза! Наложит в штаны, хоть и всевышний…

Он плакал навзрыд. Силе поддал ему головой в челюсть.

— Заткнешься ты или нет?

Челнок глубоко вздохнул. Истерика прошла.

— Что же теперь?

— Дай нож.

— Зачем?

Профессор сжал зубы. Веревка высосала у него все силы.

— Веревку перерезать,

— Караул!

— До штабеля пять метров. Может, и того меньше. Если удержим короткий конец, перелетим через забор и прибьемся к плахам. Дошло?

— Дошло, дорогой, дошло! Золотая у тебя головушка, дя Силе, дай тебе бог…

— Кончай базар!

— Чего кончай? Без тебя собрали бы меня внизу в совок, по частям.

— Вцепись зубами! Так, Теперь достань перо. Гляди, не урони, а то пошлю за ним следом!

Вор дрожал от напряжения. С опаской, осторожно он оторвал руку от веревки и вытащил из кармана нож.

— Давай сюда! Держись крепче.

Луч карманного фонарика скользнул вверх, наткнулся на веревку и поймал беглецов в круг света.

— Режу!

Они описали дугу и рухнули на сложенные пирамидой плахи.

— Жив, Димок?

— Мужицкая кость не то еще выдержит! Снизу кто-то позвал:

— Силе!

— Прибыл, братец!

— Велик бог. Какого черта копошились столько?

— Усы закручивали.

К Челноку вернулось чувство юмора. Он взял Профессора под руку:

— Слушай сюда, дура! Отныне я несу знамя!

Несмотря на напряжение последних минут, Силе прыснул со смеху.

— Хорониться — ремесло воров, — добавил Димок. — Ясно?

— Ясно.

Они спустились на землю. Внизу стоял долговязый очкарик.

— Сюда! — И побежал вперед. Челнок бросился следом. Их ждала" дачия" с невыключенным двигателем. Очкарик

сел за руль, Силе с Димком — сзади. В смотровом стекле показались фары газика. Вор скомандовал:

— Деру!

Машина сорвалась с места, набирая скорость. На сиденье лежала одежда для Профессора, и он торопливо переоделся. Димок лопотал, не переставая:

— Матерь божья, помоги мне уйти…

— Проси других святых, Димок, у дам ты успехом не пользуешься…

— Если уйду, завяжу. Держи налево!

— Знак там.

— Вот это мне нравится! А то, что мы сейчас делаем, не запрещено?!

Улица была узкая, крутая и пустынная. Освещенные окна раскинули в ночи оранжевые платочки.

— Покаюсь, слышь, Беглый, в кокон залезу, гарем заимею, вот те слово!.. — бормотал Челнок.

Газик приближался, пронзительно сигналя. К калиткам высыпали собаки и кумушки. Беглый надсадно ругнулся:

— Пристали как банный лист. Мотор у них мощный, да и водитель наверняка опытный…

Недоносок свернулся в комок, истово крестясь.

— Пошли ему, боже, муху в глаз! Газуй, голубок!

— По — моему…

— Предложения опосля, гони!

— Все выжал!

Покрышки кусали мостовую, скрежетали на поворотах. Димок взглянул на Профессора.

— Как у тебя ходули?

— Ничего.

— Тогда пересаживаемся на одиннадцатый номер, иначе попались. Слышь, очкарик, на первом перекрестке сбавь ход, мы выпрыгнем. А потом шпарь вперед, к шоссе.