Современный румынский детектив

— Потому что у тебя глаза сводника, Митря. Не впервой говорю тебе это.

— Так выколи их!

Он шагал огорченный, руки в брюки. Силе остановился в нерешительности.

— Верно говоришь, без документов недели не продержимся.

— А не приди мы за одежкой, опять заподозрят. Куда ни кинь, все одно клин. Давай бросим монетку!

Он обломил две палочки, короткую и длинную, и прикрыл их ладонью.

— Длинная — пробуем, короткая — налево кругом. Тяни! Силе вытащил длинную. Димок вздохнул:

— То-то! Пошли!

— Будь начеку, ни единого слова, слышишь?! Как открыл рот…

— Так тюрягой и несет. Понял, дядя.

— Главное, не улыбайся! Не показывай зубы.

— На них что — написано" вор"?

— Написано, Димок. На выбитом… Димку стало не по себе.

— А что, если подождать тебя тута?

— Брось.

Деревня обняла дорогу, расстелила по обочинам ковры нарциссов и незабудок, поставила цветущие абрикосы и белолицые дома с голубыми глазами — окнами. Роса слезилась на пышной подзаборной крапиве. Хозяйки вытаскивали постели на крыльцо, мужики возились в конюшнях. Острый запах выгребаемого навоза дополнял утреннюю свежесть.

Перед сельсоветом иссохший — одни узлы — старик терпеливо и заботливо, не оставляя ни единого окурка между камнями, подметал улицу. На нем была заношенная шапка, застегнутая доверху полотняная рубаха, грубошерстная жилетка и залатанные сзади шерстяные шаровары.

— Доброе утро, дед!

Тот приставил ладонь к уху:

— Ась?

— Доброе утро, повторил Профессор несколько громче.

— Доброе!

Дед говорил с хрипотцой. Слова заглушались непрерывным астматическим хрипением.

— Что ты тут делаешь? — Ась?

— Что ты тут делаешь! Дед опять взялся за метлу.

— Щекочу камни!

Димок прыснул со смеху. Профессор спросил, срываясь на крик:

— Есть кто в совете?

Дед присел на скамейку, сооруженную под забором, развернул платок величиной с простыню, вытер лоб, затем заросшие щетиной щеки, затем нос.

— Как не быть? Все до единого: и председатель, и агроном, и…

— Так закрыто же!

— Ась?

— Замок висит!

— Дак трудятся добрые люди. Уж дважды музыкантов меняли…

Димок прислушался. Из дома доносились пиликанье скрипки, свист, голоса. Через черный ход непрерывным потоком несли отборные яства: барашков на вертеле, пироги, фляги с вином. Шел пир горой.

— Чокаются с ахтерами, бо вчерась был тиатр…

— А тебя не пригласили? — Ась?

— Не звали?

— Как же, звали…

— Так чего стоишь на улице?

Дед достал потертую пачку сигарет, выбрал одну и послюнил.

— Звали отгонять от окон народ. Дурачье необразованное… Замест того, чтобы радоваться, раз господа артисты оказали им честь, ругают председателя, что пропивает кооперативное добро.

— А он-таки пропивает? — Ась?

— Пропивает?

— Избави боже, возами тянет.

Беглый просветлел. Ему нравился дед. А тот курил, изучая их из-под бровей.

— А вы к нам по какому делу? Профессор рассказал об их беде, добавив:

— Мы собиратели фольклора… — Ась?

— Песни собираем, пословицы…

— Ежели только это, то ничего. А те, что до вас, иконами разжились, церковь пустую оставили. — Он выпустил дым через нос, медленно, со смаком. — Дак придется маленько подождать, покамест не придет Митрий, полевой сторож.

— Подождем.

Они сели на скамейку. Дед протянул пачку сигарет. Челнок вытащил одну, увидел, что это" Национальные", и положил обратно.

— Не нравятся, парень?

Вор улыбнулся по — жеребячьему, косо, чтобы не выдать отсутствие зуба.

— Не очень…

— А какие ж ты куришь?"Снагов", "Амирал"…

Старик вытащил другой платок, с узлом, развязал его не спеша и протянул вору монету в 25 банов.

— Получи, сынок, разницу, чтоб не оказаться в убытке. Силе посмеивался. Димок чуть было не отбрил деда на воровском жаргоне — едва сдержался,

— Вот — вот ужо придет Митрий-то. — Старик хмыкнул. — Стало быть, он подумал, что вы родня председателю, раз спер одеж — ДУ-

— А что у них? — Ась?

— Чем не угодил ему председатель?

— Война у них! С осени судятся… хочет доказать свою правоту. Как вы считаете?

— Кто его знает… — Ась?

— Не знаю, деда!

— Верно, неоткуда вам знать. — Дед уселся поудобнее, — Все заварилось из-за повозки кукурузы, что Митрий увез с кооперативного поля. Только въехал он в село, откуда не возьмись— председатель. Ты, говорит, вор. А сторож несогласный. Чуть не подрались. Дальше — больше, дошли люди до суда. — Дед посмотрел на беглецов ясным взглядом. — Вы как полагаете? Кто выиграет?

— Как тебе сказать, раз попался с поличным… — Ась?

— Это называется кражей общественной собственности.

— А он говорит — нет. Всем доказывает, что имеет на руках доказательство.

— Какое доказательство?

— Уездную газету. Там, люди добрые, черным по белому напечатано, что наши собрали весь урожай к первому октября…

— Ну и хорошо.

— Так-то оно так, а только Митрий загрузил повозку пятнадцатого, две недели спустя… Тоись негде ему было красть.

— Ишь, чертяка! — удивился Димок.

— Зараз в Бухаресте судятся. Вы как считаете?

— Мне кажется, полевой сторож умышленно добился суда, — заметил Профессор.

— Я тоже так думаю. — Дед вздохнул. — Правда — она завсегда как шило из мешка, Пущай отвечает тот, кто начальству набрехал!

— А если у него рука… — усомнился Челнок.

— Есть рука. Двоюродный брат в прокуратуре.

— Ну, все ясно!

— Им сейчас тоже занялись…