"Современный зарубежный детектив". Компиляция. Книги 1-33
Шрифт:
Медем Хансен пришла к ним в ужасном состоянии. Вся аж тряслась. Прямо не в себе. Мисье тут же заперся с ней в будуаре. Наверное, что-то случилось. Мисье никогда не принимал никого в будуаре.
Макер и Шарлотта шептались за плотно закрытой дверью, осознавая всю серьезность ситуации.
– Как мог Жан-Бен быть Тарноголом? – в недоумении повторял Макер. – Это нереально, я видел их вместе.
– Часто?
Этот вопрос поколебал уверенность Макера. Вообще-то за последние пятнадцать лет ему редко доводилось видеть их обоих одновременно.
– Тарногол особо не жаловал банк своим присутствием, – сказал Макер. – Он бесконечно мотался туда-сюда, что теперь вполне объяснимо.
– Так ты правда думаешь, что Жан-Бен заварил эту кашу?
– Понятия не имею. У лейтенанта серьезные улики, и я был бы рад доказать обратное. К сожалению, не осталось в живых никого из совета банка, кто мог бы нам помочь во всем разобраться.
Наступила тревожная тишина. Потом Макер спросил:
– Ты принесла ежедневник Жан-Бена?
Шарлотта нервным жестом вытащила из сумочки блокнот в кожаном переплете. Макер открыл его на неделе Большого уикенда.
– В ночь с понедельника десятого на вторник одиннадцатое декабря мы виделись с Тарноголом, – пояснил он. – Я зашел к нему домой около трех утра, вернувшись из Базеля, куда ездил по его просьбе.
Макер указал на соответствующую строку в расписании:
– Тут написано, что Жан-Бен был в Цюрихе. Я прекрасно помню тот понедельник. Тогда-то и началась вся эта заваруха. Он уехал из банка якобы на встречу в Цюрих. И вскоре после этого Тарногол явился ко мне в кабинет, уверяя, что вообще-то он пришел к Левовичу, и попросил меня привезти ему пакет из Базеля.
– То есть Жан-Бенедикт быстренько переоделся?
– Ты говоришь, особняк на улице Сен-Леже принадлежал ему…
– Это выяснила полиция. Он никогда мне о нем не рассказывал.
– У него было достаточно времени, чтобы забежать к себе на Сен-Леже, переодеться и вернуться в банк в образе Тарногола. Туда идти минут десять пешком… Значит, в ту ночь, приехав к Тарноголу из Базеля, я на самом деле общался с Жан-Беном…
– А я думала, он в Цюрихе.
Макер был потрясен. Вновь заглянув в ежедневник Жан-Бенедикта, он перевел палец на вторник, 11 декабря, где значился “Ужин у Макера”.
– Вечером во вторник, – признался он, – мы с Жан-Беном, сидя в моей столовой, разрабатывали план по обезвреживанию Тарногола.
– По обезвреживанию Тарногола? – удивилась Шарлотта. – Что ты имеешь в виду?
– В четверг тринадцатого декабря, после ужина Ассоциации женевских банкиров, – объяснил Макер, – я собирался пройтись с Тарноголом по набережной. В это время года там вечером темно и пусто. Жан-Бен на своей машине должен был нестись прямо на нас, якобы никого не заметив, а я бы тут же среагировал и типа спас Тарногола от верной смерти, резко притянув его к себе. Тогда он был бы обязан мне жизнью и в благодарность избрал бы меня президентом.
Шарлотта встревоженно посмотрела на Макера:
– И что же произошло?
– Тарногол почему-то сбежал с ужина. Какое поразительное совпадение, не правда ли? Как будто он знал о наших планах!
– В тот вечер Жан-Бенедикт сбил Анастасию, – сообразила Шарлотта. – Мы с сестрой пошли на органный концерт, а Жан-Бенедикт заболел.
– Он и не думал болеть. Во сколько ты ушла?
– Рано, потому что мы с сестрой договорились поужинать перед концертом.
– Как только ты уехала, Жан-Бен, переодевшись Тарноголом, отправился в “Отель де Берг”. Я столкнулся с ним на лестнице, он прошел мимо меня. Ему внезапно стало дурно, и он вместо себя послал на ужин Левовича. Сейчас я понимаю, что это
не было случайностью. Выйдя из отеля в маске Тарногола, Жан-Бен спрятался в своей машине на набережной Де Берг, принял свой обычный вид и дальше действовал по плану.– Но зачем?
– Во-первых, чтобы я увидел его после ужина и не догадался о его тайне. Он бы с невинным видом спросил меня, где Тарногол. Но я думаю, ему пришла в голову другая идея – избавиться от Левовича.
– От Левовича?
– Вряд ли Жан-Бен, он же Тарногол, просто так попросил Левовича заменить его. Он подозревал, что тот, скорее всего, выйдет потом к озеру немного проветриться. И оказался прав. Увидев нас с Левовичем перед отелем, Жан-Бен ни секунды не колебался, он твердо решил привести свой замысел в исполнение. Ему не терпелось устранить Левовича. Это было бы идеальное убийство, без свидетелей. На случай, если бы вдруг ему стали задавать вопросы, он обеспечил себе прекрасное алиби, которое ты же и подтвердила бы: он заболел и провалялся весь вечер в постели. Мне бы он заявил, что, приняв Левовича за Тарногола, следовал сценарию, который я сочинил. Поэтому я, сам по уши в дерьме, держал бы язык за зубами. Но его идея не сработала – когда он выехал на набережную, мимо шла Анастасия, и он ее сбил.
– А зачем ему было убивать Левовича?
– Чтобы стать президентом. Жан-Бен и так уже имел неограниченную власть, будучи дважды членом совета банка, даже трижды – вместе с отцом. Он наверняка придумал, как обойти последнюю волю моего отца и официально взять банк под свой контроль. Но он не мог совершить этот переворот, имея противником Левовича. Левовича он бы не победил.
Шарлотта Хансен побледнела и долго не могла выговорить ни слова.
– У меня это не укладывается в голове, – наконец пробормотала она.
Но Макер явно собрался ее добить:
– В тот проклятый вечер тринадцатого декабря, после аварии, ты приехала в больницу, и потом мы все пришли к нам домой, помнишь?
– Да, конечно.
– Как ты добиралась в больницу?
– Я взяла машину сестры. Она поставила ее прямо у “Виктория-холла”. Я так спешила, что она отдала мне ключи, и мы договорились, что я верну ей машину на следующий день.
– То есть, когда той ночью вы ушли от меня, Жан-Бен сел в свою машину, а ты – в машину сестры. Вы ехали друг за другом?
– Не помню уже… Почему ты спрашиваешь?
– Потому что сразу после вашего отъезда у ворот моего дома появился Тарногол. Свежий как огурчик, притом что ему якобы в отеле стало плохо. Потом, за все выходные в “Паласе Вербье” я ни разу не видел Жан-Бена и Тарногола вместе, вплоть до заключительного заседания совета банка в субботу, в конце дня. То есть с самого начала всем заправлял Жан-Бен.
Уходя от Макера, Шарлотта Хансен нервничала еще больше, чем до встречи с ним. Выехав за ворота – причем ее автомобиль несколько раз глох, словно откликаясь на ее состояние, – она не заметила припаркованную на обочине полицейскую машину без опознавательных знаков, которая следовала за ней весь день.
Макер сидел в будуаре. Он был сражен. Снова и снова он прокручивал в уме свой последний разговор с Вагнером в феврале. Тот оказался прав насчет Жан-Бенедикта.
Он схватил со стола музыкальную шкатулку и уставился на нее. “Если я когда-нибудь смогу вам пригодиться, – сказал Вагнер, – просто заведите ее”.
Макер осторожно покрутил рукоятку.
Постепенно, чуть ли не в такт металлическим аккордам знаменитой мелодии из финала первого действия “Лебединого озера”, из-под зубчатого колесика шкатулки начала медленно выползать бумажка с номером телефона.